Пятая руна

— Для… да для всех! — даже немного рассердилась я. Неужели меня тут считают такой безнадёжной эгоисткой, способной думать только о том, кто, так сказать, к телу ближе, а на остальных наплевать?

— Для носителя не особенно, если его заранее как следует зафиксировать. Для участников… как повезёт. Обычно самой большой проблемой становится появление хозяина демона, но нам это, полагаю, не грозит. Так что назовём уровень угрозы средним.

— Тогда почему Тереза так испугалась?

Я давно хотела задать этот вопрос. Этот и ещё парочку. Магистр обещал нам странности, но совсем другие. Нет, я и эти самые другие заметила, конечно, но Тереза всё равно удивила меня сильнее.

Во-первых, она выглядела ненормально нормальной в сравнении с Филлис и остальными ночными летунами. Во-вторых, она начала со слов о том, что никогда не заглядывала в книги из запертого шкафа, но точно знала, какая из них нам нужна. Выходит, всё же читала, как иначе? И в-третьих, она работала в больнице. Значит, имела соответствующее образование, без диплома туда целителем не устроишься, уборщиком разве что. К чему так нарочито отделять себя от академистов, если сама одна из них?

— Терезу напугало моё желание поймать инсукора и побеседовать с ним.

— То есть, это очень опасно? — спросила я, решив повременить пока с обсуждением остальных странностей.

— Да, весьма, — довольно сухо согласился магистр. — Но придётся рискнуть. Лучший шанс найти «руну» нам может не представиться.

— А какую именно опасность он представляет? — не отставала я.

— В ловушке демон потеряет связь с хозяином. То есть, перестанет быть ему подчинён. И если не суметь его переподчинить или изгнать с концами, он сам тебя подчинит и использует для собственного перерождения в инсумара, кровавого демона.

— То есть, убьёт? — опасливо уточнила я.

— Это зависит от точки зрения, — с невесёлой усмешкой пояснил некромант. — Лично я предпочитаю именно слово «использует». Поглотит с потрохами и душой. Атеисты называют это смертью, верующие — тем, что куда хуже. Сама выбирай, как тебе больше нравится.

— Мне это вообще не нравится, — от души призналась я.

— Можно подумать, я прямо в восторге, — проворчал магистр, едва успевая затормозить перед пешеходным переходом. — Но использовать приходится то, что есть. Тебя до крыльца подвезти или до остановки?

— Знаете, — ответила я, стараясь удержать немного саркастический тон, — я понимаю, что вам нравится меня дразнить, но не нахожу это забавным. Со своей точки зрения. Уж извините.

— Мне не нравится дразнить вас, Оливия, — вздохнул магистр. — Просто вы должны понимать, что выбирать когда-то придётся.

— Как Терезе? — спросила я наугад.

— Нет, не так. В жизни Терезы есть место компромиссу. В твоей — нет.

— Потому она читает тёмные гримуары, хотя это запрещено? — чуть ехидно поинтересовалась я.

— Тереза слишком умна, чтобы слепо следовать каким бы то ни было правилам, — пожал плечами магистр. — Знание священно? Отлично, тогда им нужно обладать и правильно пользоваться. Разница между ней и тобой в том, что если её отец узнает про её литературные предпочтения, он будет громко кричать, конечно, но совершенно точно не бросит её в омут с камнем на шее и с руками, связанными за спиной.

— И меня не бросят, — запальчиво возразила я. — Знаете, для современного образованного человека у вас очень много предрассудков.

— Конечно, — легко согласился магистр.

Я подавила вздох. Он не обязан мне нравиться, мы ведь не друзья и никогда ими, пожалуй, не станем. И мне не должно быть никакого дела до его мнения по вопросам, не касающимся истории, в которую мы оказались волею судьбы вместе втянуты. А сержусь я потому, что есть в его словах доля неприятной правды.

Не в том дело, что меня убьют. Утопят, подумать только! Какой нелепый вздор в духе Мрачных Веков и современных кинострашилок. Где, интересно, магистр ухитрился его набраться? Конечно же никому и в голову не придёт меня убивать в буквальном смысле. Меня просто будут считать мёртвой для общины, только и всего. А чем потерять разом всех родных и близких — лучше умереть. Многие так считают. Подозреваю, что есть немало тех, кого именно это и удерживает. И не уверена, что сама, если придётся однажды выбирать, сумею решиться.

* * *

После занятий я специально засиделась в библиотеке. Во-первых, там было тихо, да и удобнее, чем дома моститься на коленке или тумбочке, или на кухне маме мешать. Во-вторых, мне категорически не хотелось оставаться с Диланом наедине. Так что домой я вернулась на полчаса позже мамы, прямо к ужину.

Когда ужин был почти уже съеден под совершенно обычные разговоры о работе и о том, что надо бы наконец найти время и съездить за вещами для племянников, пока совсем не похолодало, Дилан внимательно посмотрел на меня и вдруг, совершенно невпопад, сказал:

— Не смей больше шляться по ночам.