Читаем Пьяное Средневековье. Средневековый алкоголь: факты, мифы и заблуждения полностью

Думаю, несложно представить себе урожайность прихотливого «пино-нуар», да еще и без удобрений. Надежды сильно поредевшего населения поправить свои дела производством массового вина из высокоурожайного неприхотливого винограда в одночасье рухнули. В окрестностях Дижона после этого указа дело доходило до бунтов, мэра города вообще пришлось сменить, но герцог, к сожалению, был храбрым, а не мудрым, и его это все не остановило.

Результат не замедлил себя ждать – некогда богатая Бургундия окончательно разорилась, население обнищало, многие виноградники были просто заброшены.

Хотя герцогу-то что… Он удачно женился на наследнице Фландрии, так что не бедствовал. И изысканного бургундского из «пино-нуар» для него как раз хватало. Его наследники сельским хозяйством уже не увлекались и занимались в основном внешней политикой, благо доходов от богатой купеческой Фландрии им хватало на очень роскошный образ жизни. А вот бургундские виноградники достигли прежнего расцвета только в XVIII веке.

<p>Пить, чтобы не напиться</p>

Отдельно стоит остановиться на том, что вообще-то вино в Средние века редко пили в чистом виде, как мы сейчас. В то время была принципиально другая культура распития спиртных напитков, и в первую очередь потому, что – как все помнят – их пили просто для утоления жажды, да и любое приятное времяпрепровождение тоже сопровождалось стаканом вина или кружкой пива. Кофе и чая еще не было, молоко пастеризовать не умели, поэтому оно быстро портилось, да и любые напитки на основе ягод или фруктов – тоже. Разумеется, безалкогольные напитки тоже пили, однако алкогольные были в приоритете. Но их (и это надо все время помнить) пили не для того, чтобы опьянеть!

Средневековье унаследовало от греческого и римского миров обычай разбавлять вино водой, а для тех, кто постится, а также для женщин и детей – наоборот, воду вином. Но если в Античности это объяснялось нежеланием скатываться в варварство, то в Средние века появились свои причины. В частности – дороговизна и при этом невысокое качество вин. Оставим в стороне Италию, в которой были сильны римские традиции, и Испанию, где владычествовали мусульмане. В остальные страны то же самое фалернское и ему подобные сорта, которые часто именовались ромейскими, – качественные, сладкие и крепкие – везли из Средиземноморья, и они были по карману только элите. А большинству населения были доступны либо местные вина – слабые, достаточно кислые и скоропортящиеся, либо привозные – из сортов винограда, главным достоинством которых была высокая урожайность, а не вкусовые качества.

В этом смысле история с бургундскими винами очень показательна – только такие сорта могли обеспечить окупаемость, потому что спрос на элитные сорта был слишком невелик. Когда читаешь о том, как вино лилось рекой на пирах знатных персон, можно подумать, что ну вот же, они закупали хорошие вина бочками. На самом деле на одном и том же пиру могли подавать десяток сортов – в зависимости от статуса гостя. В документах можно найти отчеты о закупках «вина для короля», «вина для королевского стола», «вина для телохранителей» и множества других вин, причем все по разной цене. То есть даже за одним и тем же столом королю могло подаваться одно вино, а его гостям и родне – другое, качеством чуть пониже. Что уж говорить о том вине, которое выкатывали в бочках народу по поводу королевских торжеств или раздавали слугам.

Впрочем, так было со всем, не только с вином, – для представителей разных классов пекли разный хлеб, готовили разные блюда, а всю ту красоту, которую иногда достаточно правильно изображают в кино, вроде запеченных лебедей и павлинов, могли подавать на пиру в единственном экземпляре, только на главный стол, а то и вообще только для одного человека.

Вот тут у многих может возникнуть логичный вопрос: если вино было не очень вкусное и довольно кислое, разве оно, разбавленное водой, не становилось еще безвкуснее и кислее? Все верно. Именно поэтому в Средние века его не просто разводили, а достигли настоящих вершин в мастерстве ароматизации вина и приготовления из него замечательных на вкус напитков.

То есть фактически львиная доля средневекового вина не употреблялась просто так, а служила основой для различных винных напитков. В первую очередь это были гипокрас, пимент и кларет. Существует множество их рецептов, фактически у каждого повара он был свой, я некоторые из них приведу, но суть у них одна и та же – это вино, смешанное (а еще чаще – сваренное) с пряностями и медом (и/или сахаром). От современного глинтвейна, который является прямым потомком этих средневековых напитков, они отличались тем, что их потом охлаждали, чаще всего какое-то время настаивали в холодном месте, и процеживали. Получался слабоалкогольный, сладкий, ароматный, пряный напиток, которым не гнушались любые слои общества, даже короли. Впрочем, пряности стоили столько, что готовый гипокрас мог в итоге оказаться и дороже лучшего ромейского вина. Но в Средние века в принципе любили сильные вкусы – пряные и острые.

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология