Читаем Пьяное Средневековье. Средневековый алкоголь: факты, мифы и заблуждения полностью

<p>Кларет</p>

Отдельно стоит сказать о кларете. Я его упоминала уже дважды – сначала в цитате, где он называется сухим бургундским красным вином, а потом в описании винных напитков, ароматизированных пряностями и медом. И это не ошибка, потому что кларет – это и то, и другое, и даже третье.

Начать надо с того, что в 1152 году герцогиня Аквитании и разведенная жена французского короля, блистательная Алиенора Аквитанская, вышла замуж за нормандского герцога, который через два года после этого стал королем Англии Генрихом II. В числе прочего это привело к тому, что прекрасная плодородная и винодельческая Аквитания надолго оказалась под властью английской короны. Вполне естественно, что следующие несколько столетий именно Англия была главным покупателем аквитанских вин, производимых в Бордо. А основную часть закупавшихся англичанами бордоских вин составляли наиболее легкие и светлые условно-красные сорта, производившиеся из «предков» современных сортов Каберне-Совиньон и Мерло. Такие вина, фактически находившиеся на грани между красными и розовыми, и получили обобщающее название «кларет».

Король торговлю поощрял, даровал налоговые льготы, и в итоге уже в начале XIII века купцы ввозили в Англию из Бордо около 20 000 тонн вина в год. Его целевой рынок состоял из английских дворян, и король сам подавал пример – например, в 1243 году Генрих III купил 1445 бочонков, или около 1400 тонн кларета, а в 1307 году король Эдуард II заказал около 1000 тонн кларета для своих свадебных торжеств (эквивалент 1 152 000 бутылок). Чтобы правильно оценить это количество, надо заметить, что население Лондона, где проходили торжества, в то время составляло менее восьмидесяти тысяч человек.

Причем потребление все росло, кларет вскоре стали пить практически все слои населения, и уровень экспорта вина из Бордо в Англию в XIV веке был настолько высок, что не был превышен до самых 1920-х годов. Во время Столетней войны наступил спад, но, когда англичане начали побеждать, объем торговли снова вырос. В 1374 году в Англию из Франции было завезено уже 75 000 тонн вин этой категории. Таким образом, с учетом численности населения страны в конце XIV века – около двух миллионов человек, потребление кларета составляло около 37 литров на человека в год. Так что бордоские виноделы старались вовсю – как показывают современные исследования, 87 % красных вин, производившихся ими в то время, относилось к категории кларета.

Но надо понимать, что кларет – это не ромейское вино, его нельзя было хранить годами. Это был массовый продукт из винограда с высокой урожайностью – легкое, светло-красное, не очень сладкое вино. Его быстро ферментировали, разливали по бочкам и уже через несколько недель после сбора урожая везли продавать (обычно в октябре). Хранилось оно в лучшем случае год с небольшим и в принципе уже через 7–8 месяцев сильно теряло в качестве. Когда новое вино прибывало в Англию, начиналась поспешная распродажа того, что осталось от прошлогоднего урожая (если оно еще не успело превратиться в уксус), и закупка нового.

Со временем кларетом стали называть все недорогие легкие сорта французских красных вин, продававшихся в Англии. А что касается «кларета» как винного напитка с пряностями, то тут, по-видимому, все дело в том, что такой напиток почти всегда готовили именно из кларета – просто в силу того, что это было самое распространенное в Англии вино, плюс оно плохо хранилось и ближе к осени становилось годным к употреблению только после приготовления его с пряностями и медом. Поэтому название вина постепенно превратилось и в название напитка.

Добавлю еще, что, конечно, в Англию привозили и другие вина, более высокого качества, в том числе из Италии и Греции. Они были слаще и содержали гораздо больше алкоголя, чем французские вина, что делало их более долговечными и помогало пережить долгое трехмесячное путешествие через Средиземное море, через Гибралтарский пролив, вдоль французского побережья – в Англию, а также в Северную Европу. Но такое вино и стоило, конечно, намного дороже.

Вина из Бордо экспортировались не только в Англию, их везли и в северную Германию, Нидерланды, Скандинавию. Доходили они и до Восточной Европы – крупным рынком сбыта и перевалочным пунктом был Краков, где продавали как французские, так и те же средиземноморские вина, которые оттуда шли дальше, в том числе и на Русь.

<p>Виноделие Высокого Средневековья</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология