Петр III

Что касается опубликования в первые три месяца царствования важнейших для России нормативных актов, то они, на мой взгляд, объяснялись, с одной стороны, свойствами характера Петра III, непоседливого, непременно чем-либо озабоченного, важными делами или детскими забавами; во-вторых, несомненно влияние на обнародование важных манифестов и указов оказывало его стремление заслужить уважение и доверие дворянства, которыми он не мог похвастаться. Наконец, в-третьих, активность Петра III в опубликовании важных нормативных актов стимулировала попытку получить очередную похвалу своего кумира Фридриха II.

Надлежит отметить, что роль прусского короля в царствование Петра Федоровича, безрассудное ему поклонение и внешнеполитические акции в его пользу недооценены А. С. Мыльниковым, пытавшимся оправдать фактически предательские по отношению к интересам России поступки императора. Это явно сказалось на содержании главы «Тернии миротворчества».

Уже название главы скрывает подлинную роль Петр III в развале антипрусской коалиции: выход России из этой коалиции и призыв Петра Федоровича к бывшим союзникам объяснялся не осуждением войны, как таковой, а стремлением заключения перемирия, а затем и мира с Фридрихом II, использовать освободившиеся войска России для похода против Дании с целью отвоевать Шлезвиг. Во внешнеполитических акциях Петра III отчетливо прослеживается его стремление проводить политику в ущерб интересам России.

Глава начинается цитатой из текста «Истории дипломатии», которая, как считает автор, «давно нуждается в пересмотре»: «Не считаясь с государственными интересами, которые привели к вступлению России в антипрусскую коалицию, Петр III и его окружение резко изменили направление внешней политики, заключив с Пруссией не только мир, но и союз». Этому высказыванию, осуждающему оценку выхода России из антипрусской коалиции, А. С. Мыльников противопоставляет мнение об этом же событии короля Франции Людовика XVI: «Европа, напротив того, с восхищением ждала, чтоб Петр III ринулся на помощь Пруссии, которую Франция с Австрией довели до изнеможения и которую спасли от лютейшего несчастья чудо и дружественная опора императора. Для России было так же выгодно, как и для нас теперь, чтоб Пруссия и Австрия не сливались в одно государство. Европе было желательно, чтоб Россия спасла Пруссию от истребления соединенными силами двух великих держав. Усилившись прусскими владениями, Австрия получила возможность помериться могуществом с Россией, когда мир был возведен благодаря дружественному содействию Петра III, что доказывает, что государь этот был хороший политик».

Автора монографии о Петре III нисколько не смутило то обстоятельство, что король умолчал о блистательных победах русской армии и что он, фальсифицируя историю Семилетней войны, игнорировал выдающуюся роль России в истощении ресурсов Пруссии, и своим заявлением, что якобы «Франция с Австрией довели до изнеможения прусского короля», он игнорирует значение победы русских войск над пруссаками. Не берусь судить, в какой мере действия Петра Федоровича соответствовали, как писал французский король, интересам Европы, но как историк России, могу заявить, что эти действия вступали в вопиющее противоречие российским интересам.

Автор «Петра III» утверждает: «Мы могли неоднократно убедиться в том, что главная цель внешнеполитических усилий Петра Федоровича, с детства ему внушенною, было возвращение из-под датского господства наследственного Шлезвига». Но правильно назвав главную внешнеполитическую цель императора, А. С. Мыльников никак не связывает ее с выходом России из антипрусской каолиции, заключением мирного, а затем и союзного договоров с Фридрихом II. Даже ограниченному императору было понятно, что России было не под силу вести одновременно войну с двумя королями: прусским и датским. Более того, уступками Фридриху II завоеванных Россией территорий Петр III в секретных статьях мирного договора с Пруссией выговорил обязательство короля оказывать России помощь в войне с Данией. Как же после этих реальных уступок Фридриху II можно всерьез принимать декларацию Петра от 12 февраля 1762 г., объяснявшую выход России из коалиции и призывавшей союзников воздержаться от «дальнейшего пролития человеческой крови», если он готовился продолжать ее проливать в войне против Дании?

Совершенно неубедительно А. С. Мыльников аргументировал возращение королю завоеванных территорий: их, дескать, было России не выгодно включать в состав империи, поскольку она не имела общих границ с завоеванной Восточной Пруссией.

Подводя итоги сказанному выше, отметим, что А. С. Мыльников предпринял неудачную попытку представить жизнь и деятельность Петра III в аспекте, противоположном мнению своих предшественников. Причем он, огульно и бездоказательно обвиняя так называемых традиционалистов в необъективности, сам проявляет свое трудно объяснимое пристрастие как к личности Петра III, так и к его деятельности.