«Петр и Алексей», ром. г. Мережковского. – «Страна отцов» г. Гусева-Оренбургского

– Православіе! самодержавіе! народность! Вотъ три краеугольныхъ камня нашей жизни. И изъ нихъ первый – православіе! Ибо кто собралъ Русь во едино стадо и создалъ самодержавіе? Оно! Кто совокупилъ разнообразныя племена во едину народность? Оно! Русь всегда была Русью православной церковности, и въ этомъ ея сила, ея слава, ея святость, ея превосходство передъ другими народами! Непоколебима и крпка была она для враговъ внутреннихъ и вншнихъ, пока монастыри были ея свтильниками, пока горли въ ней солнца вры такія, какъ патріархи! Всегда заря истиннаго образованія, источника вры и силы, походила изъ школъ церковныхъ. И вотъ повторяю… привтствую я это намреніе высшаго правительства передать намъ школы! Он принадлежатъ намъ по историческому праву. Не только низшія школы… гимназіи и университеты слдовало бы отдать въ наши руки, подъ нашъ надзоръ"… (стр. 244–248).

Воинственный тонъ о. Матвя звучитъ, повидимому, вполн согласно тому, что до послдняго времени стало все явственне пробиваться въ застывшей отъ вкового гнета сред духовенства. Борьба за церковную школу, миссіонерское рвеніе, сказавшееся на извстномъ казанскомъ създ, гд былъ поднятъ вопросъ объ отбираніи дтей у раскольниковъ, – это все факты вчерашняго дня. Но даже при всемъ могуществ поддержки бюрократіи, эти факты не имли и тогда сколько-нибудь прочнаго основанія не только въ жизни, но и въ сред самого духовенства, которое въ общей масс оставалось холодно и неподвижно. Правда, то тутъ, то тамъ проявлялись отдльныя личности, въ особенности изъ молодыхъ обуянныхъ честолюбивыми стремленіями батюшекъ, которые охотно откликнулись на призывъ бюрократіи помочь ей въ борьб съ новыми запросами жизни. Общая масса духовныхъ, однако, увидла въ церковныхъ школахъ, напр., лишнюю обузу, неблагодарный трудъ, къ тому же плохо оплачиваемый, къ которому стали присосживаться только неудачники изъ духовныхъ дтей, псаломщики, заштатные дьячки и въ особенности двицы-епархіалки до выхода замужъ. Лучшіе священники откровенно отрицали церковную школу, не скрывая ея недостатковъ и отказываясь сами поддерживать ее личнымъ трудомъ.

Вполн врно поэтому авторъ заставляетъ на пылкую рчь о. Матвя возразить юношу-студента, сына благочиннаго: "Вы отъ лица духовенства говорите или отъ себя? Если отъ лица духовенства, то я увренъ, что духовенство въ лучшей части своей само откажется отъ вашихъ словъ; если за себя, то такія рчи возмутительны въ устахъ священника! Вы порочите лучшихъ людей страны, вы пытаетесь отнять у нихъ то, что они добыли потомъ и кровью, что они въ тяжелой борьб создавали въ то время, какъ вы собирали калачи и шкурки съ тхъ бдныхъ рабовъ, которыхъ сами же величаете овцами… Вы самозванцы, вы обманщики! Для чего вы протягиваете ваши рабскія руки къ школамъ? Чему вы можете учить народъ? Цпи умственнаго рабства вы называете небесной истиной, вчную подлую ложь жизни – высшей правдой"…

Эта горячая реплика сочувственно подхватывается окружающею толпою духовныхъ, которые не могутъ не признать правды въ словахъ студента. "Мы длаемъ свое дло, а свтскіе люди свое! Мы сами оттолкнули отъ себя интеллигенцію нетерпимостью"…

И опять-таки авторъ совершенно правъ. Теперь вопросъ о церковной школ иметъ уже историческій интересъ. Жизнь взяла свое, и, стоя наканун общаго переустройства русскаго строя, можно смло утверждать, что въ вопрос о школ бюрократія потерпла самое чувствительное пораженіе именно потому, что духовенство не поддержало ее. Невольно опять напрашивается сравненіе съ Западомъ, гд духовенство боролось съ государствомъ изъ-за школы и въ значительной степени одержало побду. У насъ государство толкало школу въ объятія духовенства, но послднее съ большой неохотой шло навстрчу. Оффиціально казалось полное согласіе. Печатались широковщательные отчеты, въ которыхъ церковныя школы насчитывались тысячами, говорились громкія рчи, воинственныя по духу, – на дл же не было ни школъ, ни охоты заниматься ими. Нтъ дла боле отвтственнаго, какъ просвщеніе народа. Оно требуетъ прежде всего любви и преданности, доходящей до самопожертвованія, требуетъ проникновеннаго сознанія важности его, увлеченія, творческой работы, словомъ того "духа живаго", который со временъ еофана Прокоповича былъ систематически вытравляемъ изъ духовной среды. И когда бюрократія обратилась къ духовенству за содйствіемъ въ борьб съ живыми силами страны, она встртила угодливость и лукавство раба: оффиціально духовенство возликовало, на дл – оказалось лниво и неспособно, къ счастью для русскаго просвщенія.