Первый человек в Риме. Том 1

– Сам я намерен отплыть в конце апреля с первой группой солдат, – продолжал Марий, поглядывая на Суллу. – Тебе, Луций Корнелий, придется набрать легион окончательно, в том числе и конницу. Счастлив буду, если к концу квинтилия управишься. Ты, Квинт Серторий, тоже без дела не останешься.

Парень улыбнулся:

– Это хорошо. Я бездельничать не люблю, Гай Марий.

Желающих записаться в армию оказалось множество. Рим не видывал ничего подобного. Кто б мог подумать, что военная слава так манит тех, кого, казалось, может выманить на площадь лишь весть о бесплатных зрелищах.

За считанные дни набралось потребное количество римлян. Но Марий отклонил предложение прекратить набор в легионы.

– Если они хотят, чтобы их взяли в армию – возьмем, – сказал он Сулле. – У Метелла ведь шесть легионов. Почему бы и мне не располагать шестью? Особенно если государство нашло на это средства… Будь я проклят, если, Скавру вопреки, Риму еще не пригодится парочка лишних легионов. До конца нынешнего года войну нам не завершить. Пусть же резервное войско пока готовится к боям. Хорошо, что эти шесть легионов будут состоять не просто из италийцев, но именно из римских граждан. Они станут примером для всей Италии. Глядишь, и за стенами Рима мы сможем впредь набирать войско из пролетариев.

Подготовка шла без отступлений от плана. В конце марта Авл Манлий был уже на пути из Неаполя в Утику. За ним следовали мулы, катапульты, оружие, повозки и все, без чего немыслима армия. Когда Авл Манлий высадился в Утике, корабли вернулись за Гаем Марием, который погрузился на суда с двумя легионами. Сулла же остался в Италии, чтобы набрать еще четыре легиона и конницу. В Предальпийской Галлии, у истоков Падуса, он навербовал опытных всадников из галло-кельтских племен.

Марию пришлось ввести в армии некоторые новшества, связанные с пролетарским составом своих частей. Люди эти не имели достаточной военной подготовки. Многие годы римляне делили войско на подразделения, называемые манипулами. Манипула была хороша для обучения новичков. Существовали еще и когорты – численностью превосходившие манипулы втрое. Сводить необученных воинов в когорты было бессмысленно: кто бы взялся управлять такой массой недисциплинированных неумех? Словом, когорты отмерли. Армия делилась теперь лишь на манипулы.

Да, непросто было сделать солдат из пролетариев. Прежние солдаты были обучены чтению и счету, так что могли разобрать номера, буквы и символы на воинских знаках подразделений. Нынешние же ни букв, ни цифр не знали. Сулла придумал разбить солдат на восьмерки – каждая во главе с грамотеем, которому предписывалось обучить товарищей всему, что знал сам. Прежде всего, чтобы разбирали надписи на штандартах, а уж по возможности – читали и писали. Но успехи были невелики. Разве что зимою, в период дождей, когда военные действия будут приостановлены, удастся довести дело до конца.

Тогда Марий изобрел простые и весьма выразительные знаки различия для легионов. Каждый легион получил серебрянную фигуру орла с распростертыми крыльями. Нести сей знак должен был особый воин, облаченный в львиную шкуру и с серебряным оружием в руке. Каждый солдат, – так требовал Марий, – должен поклясться, что скорее погибнет, чем позволит врагу захватить орла.

Он знал, что делает. Полжизни проведя в армии, он лучше аристократов понимал простого солдата. Низкое происхождение заставило его много повидать в этой жизни; выдающийся ум давал ему возможность делать из увиденного выводы. И потом, он имел время подумать – в отличие от тех, кто смолоду окунулся в политику.

Квинт Цецилий Метелл всегда славился тем, что руководствуется разумом. Однако, узнав о перевороте, совершенном Марием, и о том, что он больше не руководит африканской кампанией, Метелл словно помешался: плакал и причитал, рвал волосы на голове и раздирал грудь ногтями. И не только у себя в кабинете, но и прямо на рыночной площади Утики – к удовольствию праздных зевак. Даже когда первый всплеск страстей утих и Метелл затворился в своей резиденции, одно упоминание имени Мария снова вызывало у него бурный поток слез.

Письмо от старшего консула Луция Кассия Лонгина отчасти ободрило его. Несколько дней Метелл посвятил отправке своих шести легионов обратно в Италию. Ему удалось добиться от них согласия продолжать службу под началом Луция Кассия, который, по собственному признанию, предпочитал иметь дело с германцами в Заальпийской Галлии, чем воевать в Африке, как Марий, – практически без настоящей армии.

В конце марта Метелл привел в Утику все свои шесть легионов. Расположиться он решил в порту Хадрументум, что в сотне миль к югу от Утики. Здесь и узнал, что Марий прибыл, дабы принять на себя командование. В Утике же Метелл оставил Публия Рутилия Руфа, чтобы тот встретил нового командующего.

Так что, когда Марий высадился в порту, именно Рутилий приветствовал старого друга на пристани.

– А где Свинячий Пятачок? – поинтересовался Марий по пути в правительственный дворец.