Первый человек в Риме

– Одно очевидно. – Марий сделал несколько шагов и остановился. – Если этот закон имеет силу, он обязывает нас дать клятву в том, что мы будем соблюдать этот закон. – Он сделал еще несколько шагов. – Если этот закон имеет силу, мы все должны дать клятву. – Он прошел к двери, повернулся, поглядел на сенаторов. – Но имеет ли он силу? – громко спросил он.

Вопрос замер в абсолютной тишине.

– Вот оно! – прошептал Скавр, принцепс сената, Метеллу Нумидийскому. – С ним покончено! Он сам себя уничтожил!

Но Марий, стоя у дверей, не слышал этого. Поэтому он продолжал:

– Среди вас есть некоторые, кто настаивает, что никакой закон, принятый в подобных обстоятельствах, не может иметь силу. Я слышал, что обоснованность закона оспаривается на двух основаниях. Во-первых, он был принят вопреки неблагоприятным знамениям; во-вторых, он был принят, несмотря на то, что над неприкосновенной личностью народного трибуна было совершено насилие. – Марий опять сделал несколько шагов и остановился. – Конечно, будущее такого закона сомнительно. Народное собрание должно будет пересмотреть его в свете этих двух обстоятельств, подвергающих сомнению его конституционность. – Маленький шажок. – Но не это, почтенные сенаторы, будем мы сегодня обсуждать. Действенность закона сама по себе не должна волновать нас в первую очередь. У нас есть более неотложная проблема. – Еще один шажок. – Согласно принятому закону, мы должны дать клятву, что будем его соблюдать. И об этом нам необходимо поговорить. Сегодня – последний день. Поэтому вопрос о клятве не отложен. Потому что сейчас мы имеем дело уже с принятым законом. Мы должны дать клятву, что будем соблюдать его.

Он быстро двинулся вперед, почти уже дошел до своего возвышения, но повернулся и медленно направился опять к дверям, где опять обернулся, чтобы вновь оглядеть сенат.

– Сегодня, почтенные сенаторы, мы все дадим эту клятву. Мы обязаны это сделать согласно особому наказу народа Рима. Это они законодатели! Мы, сенаторы, лишь слуги народа. Итак, поклянемся. Потому что это не имеет значения для нас, почтенные сенаторы! Если в какое-то время в будущем народное собрание пересмотрит закон и найдет его неудовлетворительным, тогда и наши клятвы тоже не будут иметь силы! – Его голос победно зазвенел. – Вот что мы должны понять! Любая клятва, которой мы поклянемся следовать закону, будет иметь силу до тех пор, пока закон остается законом. Если народ решит аннулировать закон, тогда он также аннулирует и наши клятвы.

Скавр с умным видом ритмично кивал. Для Мария это выглядело так, словно принцепс сената соглашался с каждым сказанным словом. Но Скавр кивал совершенно по другой причине. Движения его головы сопровождали слова, которые он шепотом говорил Метеллу Нумидийскому:

– Мы свалим его, Квинт Цецилий! Наконец-то мы свалим его! Он пошел на попятный. Он не выдержал гонки. Мы заставим его признать перед всем сенатом, что действенность закона Сатурнина вызывает сомнения. Мы перехитрили Арпинскую Лису!

Уверенный в том, что теперь сенат на его стороне, Марий вернулся к своему возвышению, взошел на него и выпрямился перед курульным креслом из резной слоновой кости, чтобы перейти к заключительной части речи.

– Я первый дам клятву. И если я, Гай Марий, ваш старший консул, готов поклясться, почему этого не могут сделать остальные? Я переговорил со жрецами, и храм Семона Санка готов принять нас. Это недалеко отсюда. Ну, кто присоединится ко мне?

Пронесся вздох, донеслись еле слышный шепот, шарканье обуви по полу. Заднескамеечники стали медленно подниматься.

– Один вопрос, Гай Марий, – остановил их Скавр.

Сенаторы вновь замерли. Марий кивнул.

– Я хотел бы услышать твое личное мнение, Гай Марий. Не официальное – личное.

– Если для тебя имеет значение мое личное мнение, Марк Эмилий, тогда, конечно, ты можешь его узнать, – сказал Марий. – Мнение о чем?

– Что лично ты думаешь, – спросил Скавр голосом, слышным во всех уголках курии, – о втором аграрном законе Аппулея? Является ли он действительным в свете того, что происходило при его принятии?

Тишина. Полная тишина. Все затаили дыхание. Задохнулся и Гай Марий, который слишком увлекся, не думая, что излишняя уверенность может загнать его в тупик.

– Ты хочешь, чтобы я повторил свой вопрос, Гай Марий? – ласково осведомился Скавр.