Первый человек в Риме

Сулла заметил Герману, потому что та сама была чужачкой. Бездетная. Родом из чужого племени. Ее муж был вождем племени кимвров, иначе местные женщины не потерпели бы ее присутствия. Фактически она узурпировала место, которое должна была занять кимврийка. И разъяренные женщины мысленно уже разрывали ее на куски, когда Сулла – метеор среди воинов – забрался в ее повозку и тем самым предъявил на нее права. В том, что Сулла выбрал женщину из племени херусков, не было ни сантиментов, ни какой-то особенной симпатии. Просто она нуждалась в нем больше, чем любая другая. А также была обязана племени гораздо меньше, чем любая другая. Таким образом, если она и обнаружит его римские корни, то не выдаст.

Она была обыкновенной германской женщиной. Большинство их были рослыми, сильными, но грациозными, с длинными ногами, высокой грудью, соломенными волосами, самыми голубыми на свете глазами – и довольно симпатичным лицом, если не обращать внимания на большой рот и прямой маленький носик. Германа была намного меньше ростом, чем Сулла (для римлянина тот был высок, до шести футов ему не хватало всего трех дюймов, а вот Марий был очень высоким – шесть футов и один дюйм), и полнее, чем большинство ее соплеменниц. Ее волосы, очень густые и длинные, были неопределенного оттенка, всем известного под названием «мышиный», а глаза – под стать волосам, серые с желтовато-коричневыми пятнышками. Что касается остального, она была типичной германкой: череп правильной формы, нос – как короткое лезвие, острое и тонкое. Ей было тридцать лет. Не будь ее муж могущественным вождем, ее изгнали бы из племени и она бы погибла.

Что же в ней таилось такого, что заставило двоих мужчин, занимавших высокое положение, выбрать именно ее? Сразу и не поймешь. Ее первый муж находил ее непохожей на других и интересной – и только. Сулла считал ее истинной аристократкой, утонченной и очень сексуальной.

Они во всем подходили друг другу. Она была достаточно умной, чтобы понимать его, достаточно рассудительной, чтобы не мешать ему, достаточно страстной, чтобы доставлять ему удовольствие в постели. С ней было интересно разговаривать, она была достаточно трудолюбива и не доставляла ему лишних хлопот. Скот она содержала в порядке, кормила, доила, спаривала, лечила. Повозка Германы была всегда в идеальном состоянии, тент крепко натянут, починен, деревянный настил чист, все щели заделаны. Оси и чеки больших колес смазаны смесью масла и мясного жира. Все спицы и сегменты на месте. Кухонная утварь блестела, продукты тщательно оберегались от сырости и мародеров. Одежда и коврики проветривались и были заштопаны. Ножи отточены. Она всегда помнила, что где лежит. Германа была полной противоположностью Юлилле, однако Юлилла была римлянкой, как и он сам.

Когда Германа обнаружила, что беременна – а это случилось сразу же, – оба они очень обрадовались. Германа была счастлива еще по одной причине. Теперь она была оправдана в глазах племени, к которому не принадлежала. И обвинение в ее бесплодии пало теперь на голову умершего вождя. Это пришлось не по вкусу кимврам – они давно ее ненавидели. А поделать ничего не могли, потому что к весне, когда кимвры отправились на север, в земли атуатуков, Сулла уже сделался новым вождем. Это еще более усилило радость Германы.

В секстилии, после утомительной, но стойко перенесенной беременности, Германа родила близнецов, двух мальчиков, крупных, здоровых, рыжеволосых. Сулла назвал одного Германом, другого Корнелем. Он ломал голову над именем, которое увековечило бы его род, патрицианский род Корнелиев, но при этом не звучало бы слишком странно для германца. И он выбрал – Корнель.

Близнецы были так похожи между собой, что даже родители не могли их различить. Им хорошо было вдвоем. Они быстро росли, хорошо развивались, почти не плакали.

Близнецы были редкостью, и их рождение у этой странной иноземной пары посчитали знаком достаточно важным, чтобы выбрать Суллу вождем целой группы небольших племен. Он стал членом большого совета, созываемого Бойориксом от трех германских народов, после того как царь кимвров положил конец трениям между атуатуками и тевтонами.

Конечно, Сулла знал, что должен будет уйти, но отложил свой уход до большого совета. Он беспокоился о судьбе Германы и сыновей. Что будет с ними, когда он уйдет? Мужчинам своего племени он мог доверять, но женщинам – никогда. В любой ситуации, касающейся внутренней жизни племени, женщины решают все. Как только Сулла уедет, Герману до смерти забьют палками. Может быть, ее сыновей и оставят в живых, но ее – нет, ни за что.