Первый человек в Риме

– Я поднялся, чтобы говорить о другом выскочке, менее заметном, чем Гай Марий. Выскочке, который утверждает, будто его предки были сенаторами. Он умеет говорить на хорошем греческом, образован, живет в своем доме при большом количестве слуг, следящих за тем, чтобы его взор никогда не оскорблял вид свиного помета. Сколько бы он ни утверждал обратное, он не римлянин из римлян! Я говорю о квесторе Гнее Помпее Страбоне, направленном этим почтенным учреждением служить наместнику Сардинии Титу Аннию Альбуцию. Кто такой этот Гней Помпей Страбон? Какой-то Помпей, который претендует на кровное родство с Помпеями, заседающими в этом сенате в течение нескольких поколений! Было бы интересно посмотреть, насколько близко это кровное родство. Богач, половина Северной Италии ходит в его клиентах, настоящий царь в границах своих собственных земель – вот кто такой этот Гней Помпей Страбон. – И Скавр заревел: – Члены сената, к чему идет это благородное учреждение, когда абсолютно новый сенатор в должности квестора имеет безрассудную смелость и глупость предавать суду своего начальника? Как же у нас мало молодых римлян, если мы не можем занять каких-то триста сидений истинно римскими задницами? Я воз-му-щен! Неужели этот Помпей Косоглазый действительно ничего не слыхал о правилах хорошего тона – а чего, собственно, следует ждать от сенатора, как не хорошего тона! – что мог даже подумать о том, чтобы обвинить своего начальника? Что с нами происходит, если мы позволяем таким, как этот Помпей Косоглазый, плюхнуться своей неотесанной задницей на сенаторский стул? И что происходит с ним, что он смеет так поступать? Невежество и отсутствие воспитания – вот что происходит! Некоторые вещи, почтенные сенаторы, просто – не – делаются! Например, нельзя подавать в суд на своего начальника или на близкого родственника. Не делаются такие вещи! Никогда! Глупый, тупой, дурно воспитанный, бесцеремонный, бестолковый! В нашем латинском языке слишком мало едких эпитетов, чтобы перечислить недостатки такого ядовитого гриба, как этот Гней Помпей Страбон, этот Помпей Косоглазый!

Со скамьи трибунов раздался голос:

– Ты хочешь сказать, Марк Эмилий, что Тита Анния Альбуция следует похвалить за его поведение?

Это спросил Луций Кассий.

Принцепс сената выпрямился, как кобра, вставшая на хвост, и такой же ядовитый:

– О, не будь ребенком, Луций Кассий! Здесь речь идет не о Тите Аннии. Естественно, он свое получит. Если его признают виновным, он будет подвергнут наказанию, которое определит закон. Здесь речь идет о протоколе, политесе, этикете. Другими словами, Луций Кассий, о хороших манерах! Наш ядовитый гриб Помпей Косоглазый виновен в вопиющем нарушении приличий! – Он обратился к сенату: – Я предлагаю, почтенные сенаторы, привлечь к суду Тита Анния Альбуция, обвинив его в измене. И в то же время пусть городской претор напишет очень жесткое письмо квестору Гнею Помпею Страбону, в котором сообщит ему, что, во-первых, ни при каких обстоятельствах ему не позволят предъявить иск своему начальнику и, во-вторых, что он ведет себя как мужлан.

Сенаторы зааплодировали, что сделало голосование излишним.

– Я думаю, Гай Меммий, – медленно, гнусавым голосом, как бы демонстрируя свое аристократическое превосходство, сказал Луций Марций Филипп, обиженный намеком Скавра на то, что Марий купил его услуги, – что сенат должен сейчас назначить обвинителя по делу Тита Анния Альбуция.

– Будут возражения? – спросил Меммий, оглядываясь.

Никто не возражал.

– Очень хорошо. Тогда запишем, что сенат назначает обвинителя по иску государства против Тита Анния Альбуция. Какие будут предложения? – спросил Меммий.

– Уважаемый городской претор, есть только одно имя! – так же медленно протянул Филипп.

– Тогда назови его, Луций Марций.

– Это наш ученый молодой юрист Цезарь Страбон, – сказал Филипп. – Давайте не будем лишать Тита Анния ощущения, что его преследует голос из прошлого! Я считаю, что его обвинитель должен быть косоглазым!

Палата захохотала, а Скавр – громче всех. Когда все успокоились, то проголосовали и назначили обвинителем Тита Анния Альбуция косоглазого молодого Гая Юлия Цезаря Страбона – младшего брата Катула Цезаря и Луция Цезаря. Сделав это, сенат крайне эффектно отомстил Помпею Страбону. Когда Помпей Страбон получил суровое письмо из сената (плюс копию речи Скавра, вложенную Гаем Меммием, как соль на рану), он все понял. И поклялся, что когда-нибудь сделает так, что все эти высокомерные могущественные аристократы будут нуждаться в нем больше, чем он в них.