Первый человек в Риме

– Нет, не из Рима, Луций Корнелий, – прервал его Лусий. – Из Ферентина. Мой дядя Гай Марий позволил мне остаться в Ферентине, потому что моя мать была больна.

«Вот оно что, – подумал Сулла. – Это объясняет грубоватую небрежность Мария по отношению к своему родственнику. До чего противно, наверное, было ему объяснять причину опоздания молодого человека, если сам Марий никогда не позволял этого себе!»

– Дядя до сих пор не пожелал меня увидеть, – посетовал Лусий. – Когда я смогу с ним встретиться?

– Не раньше, чем он тебя вызовет. И я сомневаюсь, что он вообще это сделает. Ты для него обуза, хотя бы потому, что кампания еще не началась, а ты уже требуешь к себе особого отношения. Ты опоздал!

– Но у меня мать болела! – возмущенно воскликнул Гай Лусий.

– У всех есть матери, Гай Лусий. Точнее, у всех они были. Многие из нас отправлялись в походы, покидая больных матерей. Многие узнавали о смерти матери, находясь от нее очень далеко. Многие из нас глубоко привязаны к матерям. Но обычно болезнь матери не считается уважительной причиной опоздания на военную службу. Полагаю, ты уже все разболтал своим товарищам по палатке?

– Да, – ответил Лусий, смущаясь все больше и больше.

– Жаль. Лучше бы ты промолчал и оставил их в неведении. Теперь они будут дурно думать о тебе. А твой дядя знает: им не понравится, что он дал тебе поблажку. Родство есть родство, часто оно бывает несправедливым. – Сулла нахмурился. – Но я не об этом хотел с тобой поговорить. Это – армия Гая Мария, а не Сципиона Африканского. Ты меня понимаешь?

– Нет. – Лусий был совершенно сбит с толку.

– Катон Цензор обвинил Сципиона Африканского и его старших офицеров в моральном разложении. А Марий скорее придерживается принципов Катона Цензора, нежели Сципиона Африканского. Я ясно выражаюсь?

– Нет, – побледнел Лусий.

– А я думаю, что тебе понятно, – улыбнулся Сулла, демонстрируя длинные зубы. – Ты ластишься к красивому мужчине. Я не могу обвинить тебя в женоподобии, но если ты будешь по-прежнему хлопать ресницами возле Гая Юлия, который, кстати, доводится тебе родственником, то, думаю, ты скоро окажешься по горло в кипятке. Страсть к мужчинам никогда не числилась среди доблестей римского воина. Это – порок, особенно в легионах. Будь иначе, женщины тех городов, близ которых мы встаем лагерем, не зарабатывали бы так много. А женщин побежденных у нас насилуют. И ты должен хотя бы изведать, что это такое!

Лусий поежился. Его разрывало чувство непонятной неполноценности и жгучее ощущение несправедливости. Наконец он возразил:

– Времена меняются. Теперь это не считают нарушением правил приличия, как раньше.

– Ты путаешь времена, Гай Лусий. Вероятно, потому, что хочешь, чтобы они изменились. Наверное, раньше ты водился с людьми, которые чувствовали, как ты, но были старше. Вы собираетесь вместе, читаете книги, хватаетесь за любое высказывание в свою поддержку. Уверяю тебя, – добавил Сулла очень серьезно, – чем больше ты будешь вращаться в том мире, в котором рожден, тем больше будешь понимать свое заблуждение. И нигде так не карается однополая любовь, как в армии Гая Мария. Если Марий узнает твою тайну – я тебе не завидую.

Ломая руки, Лусий закричал со слезами в голосе:

– Я сойду с ума!

– Не сойдешь, – заверил его Сулла. – Ты будешь вести себя паинькой, будешь очень внимательно следить за своим поведением и быстро научишься распознавать незаметные посторонним сигналы, которыми здесь обмениваются люди твоих наклонностей. Я не могу тебе назвать этих знаков, поскольку сам подобным шалостям не предаюсь. Если ты амбициозен и хочешь чего-либо достигнуть в обществе, Гай Лусий, то настоятельно советую тебе избегать этого порока. Но если все же – в конце концов, ты молод, – если ты почувствуешь, что не можешь противиться желанию, то сначала убедись, что выбрал именно того человека, который тебе нужен. – И с доброй улыбкой Сулла повернулся и пошел прочь.

Некоторое время он просто бродил без всякой цели, заложив руки за спину и почти не замечая бурной деятельности, которая так и кипела вокруг. Возводился временный легионный лагерь, хотя в провинции врага не было. Просто так было заведено: ни одна римская армия не ложилась спать незащищенной. Постоянный лагерь на вершине холма уже подготавливался геодезистами и инженерами, и те войска, которые не были заняты строительством временного лагеря, доставляли бревна для балок, столбов, зданий. В долине Нижнего Родана имелись леса. Она была заселена уже несколько столетий – с тех пор, как греки основали Массилию.

Армия стояла к северу от обширных соленых болот, образующих дельту Родана и тянущихся на запад и восток от дельты. Как всегда, для возведения своих лагерей, постоянных и временных, Марий выбрал невозделанную землю.

– Нет смысла порождать антагонизм у потенциальных союзников, – говорил он. – Кроме того, им придется кормить пятьдесят тысяч лишних ртов. Каждый дюйм пахотной земли в такой ситуации – на вес золота.