Первый быстрый выстрел

Дороги были широкими и пустыми, я знал их хорошо. К счастью, никого не встретил. Однажды я проехал дом, где горел поздний огонек, возле другого залаяла собака, однако я ехал в ночь, и сырой прохладный воздух обдувал мне лицо, я чувствовал запах болот. После полуночи я пересек границу штата Луизиана, направляясь к одному месту в Джеймс Байу.

Может они ожидали, что я вообще уберусь из этих мест, но я не собирался покидать их, пока не убежусь, что все мои приятели живы и здоровы. С тем местом, куда я сейчас направлялся, меня вряд ли смогли связать, никто не знал, что я часто туда ездил — даже мои друзья.

Обогнув дилижансную станцию Каддо, я проехал мимо соляных копей, и когда небо стало темнеть, оказался у маленькой темной хижины, стоящей на другой стороне болота. Залаяла собака, из дома вышел мужчина и долго глядел в мою сторону.

— Это Каллен, Майк. У меня неприятности.

— Заходи.

Каддо Майк был низким, плотно сбитым человеком мощного сложения. В этих местах земля поднималась и было суше, чем в остальных районах. Внезапно я понял, что это был один из странных курганов, построенных здесь задолго до пришествия сюда первых индейцев.

Майк взял моего коня и неожиданно скрылся из вида. Следуя за ним, я увидел, что он привязывает коня в полуподземной конюшне, скрытой среди деревьев и выкопанной в краю кургана. Стены конюшни были из древнего, потемневшего со временем камня. Там стояли еще четыре лошади. Здесь было прохладно и очень приятно. Каддо Майк брезентовый открыл люк на поверхности склона, и сразу стало светлее.

— Белые люди искали здесь золото, — объяснил Майк, — это было давным-давно, еще во времена моего прадеда. У Древних не было золота, здесь лежат только их кости.

Лицо Каддо Майко было коричневым, изрезанном морщинами. Мне казалось, будто я знал его всю жизнь. В свой первый месяц в Техасе на краю болот мы нашли шатающегося от лихорадки, ничего не соображающего Каддо Майка. Мы взяли его домой, накормили его хинином, и он выжил, чтобы стать нашим добрым другом.

Однажды ночью он лежал в постели, а на утро ушел. Однако через несколько дней висящий на крыльце окорок, а на другой день — две великолепные дикие индейки. Именно Майк выучил меня всему, что я знал о болотах, где он прожил всю свою жизнь. Наверное, ему сейчас было лет шестьдесят, но он был очень сильным, мог несколько дней подряд идти пешком или путешествовать на лошади.

Майк заварил кофе пополам с цикорием, сдобрил его порцией рома, затем принес кукурузный хлеб, черные бобы и оленину.

В его удаленном уголке у Майка имелось кукурузное поле и приличных размеров огород. Он редко выезжал в города и ни в один два раза подряд. Белых он не уважал, игнорировал их вопросы и не вступал в контакт, иначе как по деловым соображениям.

За едой я рассказал Майку, что произошло, и закончил словами: — Майк, мне надо узнать, что случилось с остальными и передать записку Кейти Торн.

Когда Майк уехал, я вытянулся на постели вместе с «кольтами» и, полагаясь на собаку, которая разбудила бы меня в случае появления незнакомцев, заснул.

После полудня я вдруг проснулся, и как всегда просыпаясь, тихо и неподвижно лежал. Не слышалось ни звука, поэтому, спустив ноги на пол, я прошел в окну и долго всматривался в сумеречный мир.

Выйдя во двор, я выплеснул в корыто ведро воды и с наслаждением сполоснулся. Вода была холодной и приятной. Еще четыре ведра, и я снова почувствовал себя человеком. Первым делом я проверил оружие. В седельной кобуре был револьвер, и Майк одолжил мне свой. Винтовка была моим собственным «спенсером», хотя как ее раздобыла Джейн Уотсон — понятия не имею, если только ей не помог Джн Тауэр.

День стоял тихий и солнечный. По небу плыли несколько разрозненных облаков.

Найдя у Майка корм, я покормил вначале кур, потом лошадей. Где-то в болотах закричала гагара. Вернувшись в хижину, я отрезал ломоть ветчины, пожарил ее с яйцами и приготовил кофе.

К тому времени, как я закончил ужинать, солнце уже село, и я не знал, куда себя девать. Майк вряд ли вернется так рано, поэтому я обыскал хибару, надеясь найти какое-нибудь чтиво. Должен признаться, что не такой уж из меня читатель: разбираю потихоньку по слогам все, что написано, но с трудом.

У Каддо Майка, которого я и не думал считать читателем, была куча старых журналов и книг, большинство — страшно старые. Я нашел там августовский номер «Атланта Монсли» за 1866 год, и начал читать очерк, который назывался «Один гол в Монтане».

За чтение этой статьи я задремал и проснулся испуганным… Мне нельзя было засыпать вообще и надолго в частности, да еще с горящей лампой. Выключив огонь, я постоял в дверях, пока глаза привыкнут к темноте, затем вышел на улицу. Ко мне подошла собака, я тихо заговорил с ней и почувствовал похлопывание хвоста по лодыжке. После этого спустился с крыльца.

Ночь была слишком спокойна, я на несколько шагов отошел от хижины, затем опять повернулся посмотреть на нее. Человек может стоять от дома в шестидесяти ярдах и даже не догадываться, что там что-то есть.