Первый богач в Вавилоне

До полудня продали еще нескольких человек. В полдень Годосо сказал мне по секрету, что работорговцу надоело и он не хочет оставаться здесь еще на одну ночь, а просто отведёт всех, кто останется непроданным до вечера, к царскому управителю, который покупает рабов на стройку стен. Я уже почти отчаялся, когда подошёл добродушный толстяк и спросил, нет ли среди нас пекаря.

Я приблизился к нему и ответил:

— Зачем хорошему пекарю, такому как ты, покупать другого пекаря, заведомо хуже? Разве не проще взять молодого человека, желающего трудиться, вроде меня, и научить его своему искусству? Посмотри на меня: я молод, полон сил и трудолюбив. Дай мне возможность проявить себя, и я буду работать изо всех сил, принося тебе серебро и золото.

Пекаря впечатлила моя готовность работать. Он принялся торговаться с моим хозяином. Хозяин до сих пор не замечал меня, но теперь начал красноречиво расписывать мои способности, здоровье и покладистый характер. Я чувствовал себя как откормленный бык, которого продают мяснику. Наконец к моей большой радости они договорились. И я пошёл за новым хозяином, думая о том, что я самый удачливый человек в Вавилоне.

У нового хозяина мне очень понравилось. Пекарь, его звали Нана-наид, научил меня дробить ячмень в каменной крупорушке, которая стояла во дворе, растапливать печь и очень тонко молоть кунжут для медовых коржиков. Спал я на топчане в сарае, где хранилось зерно. Старуха экономка Свасти хорошо кормила меня и хвалила за то, что я помогал ей с тяжёлой работой.

В общем, мне представился вожделенный случай проявить себя ценным работником в глазах хозяина и, как я надеялся, заслужить свободу.

Я попросил Нана-наида научить меня месить тесто и печь хлеб. Хозяин был весьма доволен и выполнил моё желание. Позже, когда я уже хорошо пёк хлеб, я попросил хозяина научить меня печь медовые коржики, и вскоре всей выпечкой занимался только я. Хозяин был очень доволен, что ему теперь не нужно работать, но Свасти неодобрительно качала головой. «Сидеть без дела никому не полезно,» — заявила она.

Я понял: для меня настала пора зарабатывать деньги, чтобы выкупиться на волю. Поскольку мы заканчивали печь к полудню, я решил: Нана-наид будет доволен, если я найду себе полезное занятие на вторую половину дня, и может быть, согласится оставлять мне часть моих заработков. И я подумал: может быть, печь побольше медовых коржиков и торговать ими на улицах города?

Я изложил свой план Нана-наиду следующим образом:

— Во второй половине дня мы уже не печём. Если я стану в это время зарабатывать для тебя деньги, не справедливо ли, если часть их будет оставаться мне? Я бы покупал на них разные вещи, которые нужны и желанны любому человеку.

— Справедливо, справедливо, — признал Нана-наид. Он был очень доволен моим замыслом — продавать наши коржики.

— Вот как мы поступим, — сказал он. — Ты будешь продавать их по медяку за две штуки. Половину твоей выручки я буду забирать в счёт расходов на муку, мёд и дрова для печи. А оставшуюся половину мы поделим пополам.

Я был очень рад такому щедрому предложению — оставлять себе четверть выручки. В ту ночь я допоздна мастерил поднос, на котором собирался разносить коржики. Нана-наид отдал мне свой старый хитон, чтобы я выглядел представительно, а старуха Свасти постирала и залатала его.

Назавтра я испёк лишнюю партию медовых коржиков. Они были поджаристые и соблазнительно пахли. Я положил их на поднос и пошел по улице, громко расхваливая свой товар. Сначала желающих не было, и я пал духом, но ближе к вечеру проголодавшиеся прохожие принялись покупать мои коржики и скоро всё разобрали.

Нана-наид был чрезвычайно доволен моим успехом и с радостью выдал мне мою долю. Я был счастлив, что у меня появились деньги. В ту ночь я был так взволнован, что не мог спать. Я вычислял, сколько денег смогу заработать за год и сколько лет мне нужно будет работать, чтобы выкупиться на свободу.

Я каждый день выходил в город с подносом коржиков и вскоре обзавёлся постоянными покупателями. Одним из них был не кто иной, как твой дед, Арад Гула. Он торговал коврами: ходил из конца в конец города и предлагал их домохозяйкам. За ним шёл чернокожий раб и вёл осла, нагруженного коврами. Твой дед всегда покупал два коржика для себя и два для раба, и, поедая коржики, болтал со мной.

Однажды он сказал мне слова, которые я буду помнить до конца жизни:

— Знаешь, парень, твои коржики очень вкусные, но ещё больше мне нравится твой предпринимательский дух. Он далеко уведет тебя по дороге к успеху.

Хадан Гула, тебе не понять, что значили эти хвалебные слова для мальчишки-раба, одинокого в большом городе и напрягающего все силы, чтобы выбраться из унизительного положения.

Шли месяцы, и я продолжал пополнять свой кошель медяками. Он уже приятно оттягивал мне пояс своей тяжестью. Труд оказался моим лучшим другом, в точности как сказал Мегиддо. Я был счастлив, но Свасти беспокоилась:

— Твой хозяин… Боюсь, он слишком много времени проводит в игорных заведениях.