Первая клетка. И чего стоит борьба с раком до последнего

– Меня уже даже микробы сторонятся. Наверное, пора уходить. – Она сглотнула и выпалила: – Я пишу письма своим дочкам, чтобы они открывали их в каждый день рождения. Сейчас им два с половиной года. – Она помолчала и посмотрела на меня искоса, чуть ли не просительно. – Пожалуйста, не давайте мне умереть, пока не доберусь до двадцати одного.

Джей-Си умерла через два дня, едва успев дописать письмо на двенадцатый день рождения.

* * *

Когда я подписывала ее свидетельство о смерти, у меня случилось озарение. Джей-Си умерла потому, что, когда попала ко мне, лейкоз зашел слишком далеко. Переход от предлейкоза к лейкозу занял у нее год. Мне надо было лечить ее на самой ранней, предлейкозной стадии болезни. Несомненно, контролировать МДС проще, чем ОМЛ. В тот вечер я объявила Харви, что отныне и впредь собираюсь заниматься изучением и лечением МДС. Даже тогда, в зрелом возрасте тридцати двух лет, мне было очевидно, что модели на животных слишком искусственны, что это упрощение и с их помощью невозможно охватить и доли того сложного заболевания, развитие которого я наблюдала у Джей-Си. Единственная надежда одолеть такого смертельного врага – распознать его на самой ранней стадии и применить лучшие доступные научные методы, чтобы найти способ пресечь его прежде, чем все рухнет. Если я изучу обе стадии болезни, и МДС, и ОМЛ, подумала я, возможно, мне удастся выявить биологические вехи, показывающие, как предлейкозные клетки переходят за грань настоящей лейкозной стадии. А тогда удастся лучше понять естественную историю этого злокачественного процесса, а следовательно, можно надеяться на появление новых потенциальных терапевтических мишеней.

И вот что ответил Харви:

– Аз, ход твоих мыслей совершенно правильный, но я тебя сразу предупреждаю, что тебе не видать ни одного гранта. Миелодиспластический синдром – очень редкая болезнь. Это название и выговорить-то мало кому по силам, а уж поддерживать твои исследования точно не станет никто.

Само собой, я от своего не отступилась. И кстати, получала гранты. Если бы я училась в США, то в ходе своих исследований обязательно попыталась бы воспроизвести болезнь на подопытных мышах или вырастить клеточные культуры из злокачественных клеток больных. Но поскольку я получила образование в другой стране, у меня хватило храбрости последовать не традиции, а интуиции. Я решила, что в будущем постараюсь сохранять каждую клетку, взятую на анализ у каждого моего пациента, и подробно их изучу. Мне и в голову не приходило, что можно поступить иначе. А Харви всегда был готов поддержать меня в работе морально и интеллектуально, но так и не заинтересовался МДС и продолжил работу с ОМЛ в прежнем русле. Так у нас сложилось великолепное партнерство: мы взаимно дополняли друг друга, так как изучали разные стадии одной и той же болезни и постоянно сверялись друг с другом, учились друг у друга и обеспечивали друг друга оригинальными идеями экспериментов, которые проводили и совместно, и независимо.