Перст судьбы

Трактаты Бемана хранились на втором ярусе, и попасть можно было туда лишь через дверь второго этажа, миновав ловушки (видимо, это и хотел сделать Витали), либо из библиотеки по узкой лесенке, ведущей на галерею. Но путь этот перегораживала дубовая дверь, всегда закрытая на замок, а ключ от нее хранился у Густава. Даже у Мастера ключей не было ключа от этой дверки. Густав водил меня наверх всего один раз. Тогда-то он и показал мне полку, где лежали все тридцать два свитка с трудами Андреа Бемана.

– Ну что у вас, девочки? – спросил магистр Густав с улыбкой.

Он довольно часто улыбался, но улыбка его начисто была лишена тепла.

– Вот, Ада хочет что-то сказать, – выступила вперед Ирма.

– С удовольствием послушаю! – Густав опять улыбнулся.

– Вчера ночью я была на карнавале. – У меня мгновенно пересохло во рту, так что вторую часть фразы «была на карнавале» с трудом можно было разобрать.

– Ну, это весьма неосмотрительно для девочки твоего возраста, – заметил Густав снисходительно.

Он часто бывал снисходительным, но его снисходительность всегда казалась мне фальшивой.

– И я там встретила одного человека…

– Лурса, – поправила Ирма.

– Ну да, лурса… Его звали Витали… И я позволила ему…

– Поцеловать себя? – спросил Густав. – Милая Ада, целоваться с лурсом – большой грех. Лурсы – не люди. Это низшая раса, не способная жить самостоятельно. Мы даем им кров и примитивную работу, чтобы они не вымерли.

– Нет, нет! Я с ним не целовалась! – Я сморщилась как от боли. Мне в самом деле было больно. Боль унижения, ее ни с чем не сравнить. Да, да, я чувствовала себя униженной, раздавленной, но почему-то не сознавала за собой вины. – Я позволила ему сделать слепок с моего ключа от «калитки карнавала».

– Вот как! – Густав больше не улыбался. Лицо его окаменело, глаза сделались не холодными – ледяными. Холодными они были, когда Густав пребывал в хорошем настроении. – Но разве тебе неизвестно, что передавать кому-либо ключи запрещено? Что это верх легкомыслия!

– И теперь этот лурс сидит в «Колодце дьявола!» – выпалила я, чтобы быстрее закончить с пыткой.

– Витали в «Колодце дьявола»?! – Густав несколько раз растерянно моргнул, похоже, он не сразу поверил подобному известию.

Глаза его вдруг сверкнули. На дне их как будто мелькнул блеск двух голубых карнавальных огней – такие вчера жгли на Ратушной площади, когда я шла в сопровождении Витали назад, к замку.

Густав поднялся.

Черная мантия хлопнула складками, будто огромная птица взмахнула крыльями.

– Витали в «Колодце дьявола»?! – переспросил магистр, улыбка вновь раздвинула его тонкие губы. – Клянусь духом Андреа Бемана, на это стоит посмотреть.

Густав больше ничего не сказал и направился к двери. Ирма толкнула меня в спину: мол, иди!

Я поплелась за Густавом, Ирма замыкала шествие.

Магистр направился прямиком в черную комнату со стеклянной стеной.

О святой Иоанн, вращающий Колесо Судьбы! Сделай так, чтобы лурс сумел выбраться за то время, что я каялась перед Густавом! Чудо! Чудо! Что тебе стоит! Исправь то, что я натворила! Добрый, добрый святой Иоанн! Я молитвенно стиснула руки и едва ли не провыла свою кратенькую глупую молитву в голос.

Но пленник по-прежнему пребывал в каменном мешке. Теперь он пытался взобраться наверх по старинной кладке. И даже весьма преуспел в этом: поднялся уже футов на шесть. И немудрено: у лурсов отличные когти. Я вдруг вспомнила, что точно так же карабкался по стене Пират, и закусила губу, чтобы не зареветь.

– Неплохо, – сказал Густав, разглядывая пленника, как огромного паука в банке. – Возможно, этот парень сумеет добраться до самого верха. Но все усилия его пропадут втуне: ловушки так сконструированы, что изнутри лаз не открыть. Это никому не под силу, даже лурсу. Ну что ж, Виталиано, ты должен закончить свои дни так, как и должен был закончить, – в этом милом каменном мешке.

Густав назвал пленника полным именем, и тут я наконец вспомнила, что видела на титульном листе одной из книг в библиотеке надпись: «Виталиано. О природе языка лурсов».

Глава 4. Сорок восьмой день

Когда-то в «Колодец дьявола» угодил живший на кухне кот по кличке Пират. Разумеется, кот сам никак не мог свалиться в колодец: механизм ловушки не сработал бы под весом кошачьего тела. Падение Пирата устроил Гвидо. Каждый день он поднимался наверх и кидал на плиту колодца небольшой камень. Кот обожал разгуливать по коридору второго этажа. Наконец, в один несчастный для кота день, суммарный вес камней и кота заставил механизм сработать, и Пират ухнул вниз вместе с накиданными на плиту каменьями. Гвидо привел всех обитавших в замке детей в черную комнату посмотреть на попавшего в ловушку Пирата. Кот не разбился: как и положено коту, он приземлился на все четыре лапы и остался цел и невредим. Пленник сидел в колодце и беспомощно оглядывался. Франческо и Гвидо смеялись, растерянность кота им казалась забавной.