Перст судьбы

Так и есть – с Ларой какие-то губошлепы лет по шестнадцать. Они браво соскакивают на землю. Один вообще ребенок, во время лихого приземления едва не запутывается ногой в стремени, шлем валится у него с головы и катится по булыжникам двора, громыхая. Лара ожигает его гневным взглядом. Лара в доспехах эквита – блестящая кираса, шлем, кожаные брючки в обтяжку – ножки у нее загляденье. Играет в воина. В реальной битве ее сомнут – сил не хватит продержаться и минуты. Если только… Да, если только не усилить ее с помощью магии. Это возможно, когда Мастер закончит колдовать над моими перчатками. Интересно, согласится она или нет? Лара – гордячка.

– Ваша милость! – Она шагает ко мне и ударяет себя по груди кулаком. Кираса звенит как колокол на башне. – Счастливой Судьбы!

После военного приветствия Лара смущается, шагает ближе и сжимает мне руки. Как принято у мечников – не за запястья, а за локти. И тут происходит то, чего я никак не ожидал, – магия, что бурлила в плечах и предплечьях, не доходя до увечных ладоней, вдруг прорывается в пальцы Лары. Лара вскрикивает и отдергивает руки.

Ни с кем прежде так не бывало.

– В какой-то мере я все еще магик. – Я усмехаюсь.

Лара трясет ладонями.

– Кенрик! Что это было? Тебе не надоели дурацкие шутки?

Я пожимаю плечами. И по-прежнему улыбаюсь – догадка, еще слишком робкая, чтобы стать планом, вызывает в моем теле дрожь, как в тот момент, когда я нащупал свою связь с убийцей в кривом переулке. Но тогда нас связали сталь и кровь, а сейчас – всего лишь прикосновение ладоней.

Кто знает, может быть, со временем я верну своим рукам силу. Вот только времени у Ниена практически нет.

* * *

За обедом Лара устроилась напротив меня. В женское платье она не переоделась – платье не запихаешь в дорожную сумку. А старые наряды Таны ей уже малы – Тана и тоньше, и ростом ниже. Хотя я не знаю, как сейчас выглядит Тана – может быть, располнела, если оказалась в тягости. С примитивным злорадством я представлял ее толстой, заплывшей жиром самкой. Моя злость бессильна и мелка, горька, как высохшие слезы, надоедлива, как боль в пробитых Перстом руках. Хуже предательства товарищей только предательство родных по крови людей.

Ларе шел мужской наряд: кожаный камзол сверкал многочисленными пряжками, широкий пояс подчеркивал тонкую талию, расстегнутый ворот рубахи обнажал белую шею. Роды не отразились на ее внешности – она по-прежнему была стройной, как в свои шестнадцать.

– Как дочка?

– Ди – любимица деда, он в ней души не чает. Подрастет – будет из него веревки вить. Нет, не веревки, а настоящие корабельные канаты.

– Надолго у нас? – спрашиваю, само собой, не для вежливости. – В замке у нас мечников почти не осталось, кроме инвалидов, люди на стенах по двенадцать часов, многие по ночам откровенно дрыхнут. В прежние дни я бы их магически лишил сна на время стражи. Но теперь могу только обходить стены лично и обливать водой любителей поспать.

– Планировала ехать уже завтра. Разве что самого младшего – Коэна – оставлю. Он еще не годен к бою, ему и пятнадцати нет.

– А если подольше? Хотя бы дня на три или четыре? – Матушка, кажется, угадывает мое желание удержать Лару в замке и старается подыграть. – Ты бы нам, голубушка, очень помогла.

Лара хмурится. Она еще та забияка – в детстве вечно лезла в драку с Лиамом. А уж меня колотила до крови – потому как лет до десяти была намного меня сильнее. Она ненамного меня старше, а Лиам, кажется, с пяти или шести лет был в нее влюблен. Безнадежно, как и я. До той ночи на карнавале в Виане.

– Останусь. – Лара неожиданно кивает.

– У тебя четверо мальчишек – пусть отдежурят на стенах по одной ночной страже, – предлагаю я. – Обязанность не тяжкая, вот и посмотрим, годятся ли они хотя бы для таких дел.

– Они все отличные ребята.

– Не сомневаюсь. Но обучены только стило держать, а не меч, им бы в Элизере на празднике веселиться. Немного опыта им не повредит.

– Остальные в лагере на перевале или охраняют манор, – огрызается Лара.

В основном охраняют манор – хотелось мне уточнить, но я сдержался. Ранулд Толстобокий прежде всего о своих интересах думает. Но двадцатку мечников прислал – помнит, что малышка Ди – одна из наследниц Ниена. Кто знает, как Судьба повернет свое колесо!

* * *

После обеда Лара просит провести ее в усыпальницу.

На похороны Лиама она не приезжала, и теперь это первое посещение нашего склепа, с тех пор как не стало Второго наследника.

Мы спускаемся в подземелье. Я несу обычный факел – магический фонарь мне не зажечь.

Лара останавливается перед саркофагом Лиама. Как и принято изображать наследников Ниена, мраморный Лиам лежит на спине, облаченный в мраморные доспехи, с мечом вдоль тела. Рукоять меча на груди, пальцы сплетены поверх. Правда, без латных перчаток. И шлема нет. Волосы – длинные, каких Лиам никогда не носил, – обрамляют лицо. В волосах – венец дома Ниена. Глаза закрыты, кажется, брат мой спит, в уголках губ притаилась знакомая мягкая улыбка. Мастер превзошел сам себя – Лиам как живой. Я глажу его руку, сжимающую эфес, и в который раз поражаюсь холоду камня.