Перст судьбы

Заросли на месте спаленной деревни скрывают нас. Но и мы не видим, что происходит на дороге. И только мой обостренный слух ловит стук копыт – не наших мнимых лошадей, те уже развеялись туманом. Уже и Лара отстраняется и оглядывается с изумлением – слышит крики людей, топот лошадей и шарканье ног. Кто-то приближается, и магическое мое чувство подсказывает – это не друг.

– В седла, скорее! – кричу я.

На счастье, Лара не мешкает и в следующий миг уже в седле. Я тоже. Но пробиться к замку мы не успеем – перед нами отряд из шести человек. Задубевшие кожаные куртки, заросшие грязные лица, и следом связанные веревками пленники – мародеры уже совсем обнаглели, если рискнули появиться вблизи замковых стен. Шестеро конных здоровых бойцов, а нас двое – девчонка-воитель (держите меня семеро, заржал бы Чер-Рис), да я, калека. Магическая связь наша разорвалась, теперь ей только биться – а мне…

Меч я обнажил, да что толку. Пришлось пуститься на хитрость, перебросить меч в левую руку – повезет, сумею сблокировать удар, а в правую – кинжал – нанести один удар я сумею. Расчет оказался верен. Удар я отбил и даже всадил в бок мародеру Гадюку, пальцы сумели удержать рукоять, тонкий клинок не только вошел в плоть, но и вспорол тело под ребрами, пока конь проносил нападавшего мимо. Лара тоже сумела первым ударом смести с коня своего противника. Итак, нас двое против четверых, расклад лучше, но все равно плох. В прежние годы я бы положил всех шестерых в одиночку: магия, меч – всё бы пошло в ход, миракли бы отвлекали нападавших, пока я разделывал противников по одному. Но теперь я слабее даже подростка Коэна. Однако магия дает мне предчувствие движений противника – не на миг, но лишь на четверть мига: я успеваю откинуться в седле назад так, что меч со свистом проносится у меня над головой. А не то быть бы мне на земле – вернее, одной моей половине.

Но на земле я все равно очутился: когда второй противник попытался ударить моего жеребца в голову, тот встал на дыбы, и я покатился по земле, растянувшись рядом с раненым мародером. Тот был еще жив. Оставив меня в покое, мародер-победитель развернул коня и устремился к Ларе. На нее и так уже наседали двое, и третий наверняка ее добьет. Кинжал был все еще у меня в правой руке. Я схватил руку раненого, пробил ее кинжалом насквозь, прижал к его ране свое и без того кровоточащее запястье. Времени на создание мираклей не было. Черные нити, будто кровавые разводы в воде, закрутились в воздухе, нацелились в затылок мародеру, что уже заносил меч над головой Лары, и ударили будто змеи в молниеносном броске. Впились в голову, пробились насквозь. Череп лопнул гнилым орехом, человек рухнул с коня, безголовый. Один из противников Лары, увидев этот ужас, позабыл и про Лару, и про добычу, вообще обо всем, – стал в безумии рвать повод, разворачивая коня, чтобы пуститься наутек. Я слегка повернул свободными пальцами руку раненого и теперь нацелил на обезумевшего свой удар. Снова черный вертящийся клубок, мгновенный бросок десятка черных змей. Они пронзили его тело от головы до пояса, будто арбалетные болты – навылет. Последний из уцелевших мародеров окаменел при виде подобного зрелища, и Лара без труда нанесла смертельный удар.

С отрядом было покончено. Я отнял руки от пронзенного предплечья раненого, и черный клубок распался. На землю упали комья красно-черной слизи, похожие на сгустки свернувшейся крови. Я огляделся. Из шестерых мародеров в живых остался только тот парень, что послужил мне проводником магии. Пленники, в основном женщины и дети, сбились в кучу и теперь боялись пошевелиться.

Лара подъехала ко мне не торопясь, держа окровавленный клинок на отлете.

– Это черная магия, Кенрик.

– Да. – Я пожал плечами. – Но глаза я никому не выдавливал, как видишь. И нас бы убили, если что.

– Это не оправдание.

– Я и не оправдываюсь. Нет разницы, как я убиваю тех, кто пришел в Ниен с оружием в деснице, – мечом или своей ненавистью.

Недавний миг нашего почти слияния перечеркнули черные змеи, способные разрывать людей на части. Я видел в ее глазах отвращение, страх и любопытство.

Лара больше ничего не сказала, спрыгнула на землю и пошла освобождать пленников. Едва веревки были перерезаны, почти все пустились наутек. Только двое – мальчишка и девчонка лет шести – остались сидеть на земле, всеми позабытые. Лара усадила их к себе в седло, взяла повод и повела кобылу назад к замку. Я же, не особенно стесняясь – да и кого мне стесняться, – обшарил карманы мародеров. Оказалось, ребята неплохо порезвились в округе. У каждого имелся при себе кошелек, набитый серебряными и золотыми монетами. Я забрал добычу, ограбив грабителей. Потом снова подошел к раненому. Тот смотрел на меня с ужасом, ожидая расправы.

– Вставай, мерзавец, нам надо прибрать за собой.