Перси Джексон и лабиринт смерти

– Аид его знает. Но запомни, мальчик: добрые поступки иногда бывают сильнее меча. Когда я был смертным, я не был ни хорошим бойцом, ни атлетом, ни поэтом. Я всего лишь делал вино. Люди из моей деревни надо мной потешались. Они говорили, что из меня не выйдет толку. А теперь погляди, чего я добился! Иногда мелочи помогают достичь многого.

И он оставил меня одного размышлять над его словами. И, глядя на то, как Кларисса с Крисом распевают дурацкую походную песню и держатся за руки в темноте, думая, будто их никто не видит, я невольно улыбнулся.

Глава двадцатая Мой день рождения принимает мрачный оборот

Остаток лета прошел как-то странно: все было нормально. Мы занимались обычными повседневными делами: стрельбой из лука, скалолазанием, ездой на пегасах. Играли в захват флага (хотя от Зевсова Кулака все старались держаться подальше). Вечерами пели у костра, устраивали гонки на колесницах, делали пакости соседним домикам. Я много времени проводил с Тайсоном, играл с Миссис О’Лири, но она все равно выла по ночам, тоскуя по старому хозяину. С Аннабет мы старались держаться на расстоянии. Мне было приятно с ней общаться, но в то же время это было как-то болезненно. Но и без нее мне тоже было плохо.

Мне хотелось поговорить с ней о Кроносе, но теперь этого нельзя было сделать, не упоминая Луку. А о Луке говорить было нельзя. Аннабет затыкала мне рот всякий раз, как всплывало его имя.

Миновал июнь. Четвертого июля, в День независимости, мы устроили на пляже фейерверк. Август выдался таким жарким, что клубника в поле запекалась прямо на кустах. Наконец наступил день отъезда из лагеря. После завтрака на моей кровати появилось стандартное извещение, что, если я еще буду здесь после полудня, меня сожрут гарпии-уборщицы.

В десять часов я стоял на вершине Холма Полукровок и ждал машину, которая должна была отвезти меня в город. Миссис О’Лири я договорился оставить в лагере: Хирон обещал, что за ней присмотрят. Мы с Тайсоном должны были по очереди навещать ее в течение года.

Я надеялся, что Аннабет поедет на Манхеттен вместе со мной, но она просто пришла меня проводить. Она сказала, что договорилась побыть в лагере подольше. Она будет ухаживать за Хироном, пока у него нога не заживет, и продолжать заниматься ноутбуком Дедала, в котором она непрерывно копалась предыдущие два месяца. А потом она вернется к отцу в Сан-Франциско.

– Там есть частная школа, я буду туда ходить, – сказала Аннабет. – Наверно, мне там не понравится, но…

Она пожала плечами.

– Ага, ну, это, позвони тогда, ладно?

– Конечно, – кивнула она, не очень искренне. – И я буду смотреть, не появится ли…

Ну вот, опять! Лука. Она даже имени его не могла произнести, не открыв огромный ящик боли, тревоги и гнева.

– Аннабет, – спросил я, – а что там было в конце пророчества?

Она устремила взгляд на дальний лес и ничего не ответила.

– «Ты во тьму бесконечных тоннелей войдешь… – начал вспоминать я. – Мертвеца, подлеца и потерю найдешь». Ну, мертвых там было предостаточно. А подлец – это, похоже, Этан Накамура, который нас в конце концов предал. Ну, а потеря – это бог Пан, чей дух мы пробудили.

Аннабет замотала головой, словно хотела, чтобы я замолчал.

– «Царь призраков смерть иль победу несет», – упорно продолжал я. – И «царь призраков» – это не Минос, как я думал. Это Нико. Он встал на нашу сторону, и этим нас спас. Ну, а «Смертный бой дитя Афины ждет» – тут речь о Дедале.

– Перси…

– «Кончина героя заклятье развеет». Ну, теперь понятно. Дедал умер, чтобы разрушить Лабиринт. А вот последняя строчка…

– «Утратишь любовь с тем, что смерти страшнее».

В глазах у Аннабет стояли слезы.

– Вот тебе последняя строчка, Перси! Ну что, доволен теперь?

Солнце вдруг сделалось холоднее, чем было только что.

– А-а, – сказал я. – Значит, Лука…

– Перси, я же не знала, о чем это пророчество! Я… я не знала, а вдруг…

Она беспомощно запнулась.

– Мы с Лукой… он же много лет был единственным, кому я действительно была небезразлична. И я подумала…

Но прежде, чем она договорила, рядом с нами появилась полоска света, как будто кто-то отдернул висящую в воздухе золотую занавеску.

– Тебе не за что извиняться, дорогая!

На холме стояла высокая женщина в белом платье, с темной косой, переброшенной через плечо.

– Гера! – сказала Аннабет.

Богиня улыбнулась.

– Ты нашла ответ. Я знала, что ты это сделаешь. Ваш поход окончился удачно.

– Удачно?! – воскликнула Аннабет. – Луки больше нет. Дедал умер. Пан умер. Что же тут уда…

– Наша семья в безопасности, – заявила Гера. – А те, другие – не стало их, ну, оно и к лучшему. Я тобой горжусь.

Я стиснул кулаки. Мне просто не верилось, что она говорит такое.

– Это ведь вы заплатили Гериону за то, чтобы он нас пропустил через ранчо, верно?

Гера пожала плечами. Ее платье замерцало всеми цветами радуги.

– Я хотела вам чем-нибудь помочь.

– А на Нико вам было плевать! Вы были бы только рады видеть, как его отдадут титанам!

– Да ладно тебе! – Гера небрежно повела рукой. – Сын Аида сам сказал: никому он не нужен. Он не наш.