Перси Джексон и лабиринт смерти

– Арф! – сказал ей Гроувер, приветственно вскинув руку.

Двухголовая собака оскалила зубы. Похоже, ее совсем не впечатлило, что Гроувер умеет разговаривать на языке зверей. Но тут из леса выбрался хозяин собачки, и я понял, что собака – не главная наша проблема.

Это был здоровенный мужик с ослепительно-белыми волосами, в соломенной ковбойской шляпе и с белой бородой, заплетенной в косицы – точь-в-точь Старик-Время[5], если бы тот вдруг заделался деревенским мордоворотом, да еще вдобавок под кайфом. На нем были джинсы, футболка с надписью «ТЕХАС НЕ ТРОЖЬ!» и джинсовая куртка с оборванными рукавами, так, что были видны мускулистые ручищи. На правом бицепсе была татуировка со скрещенными мечами. В руке он держал дубину величиной с ядерную боеголовку, с пятнадцатисантиметровыми шипами на рабочем конце.

– Ко мне, Орф![6] – сказал он собаке.

Собака еще раз на нас рыкнула, просто чтобы выразить свои чувства, потом вернулась к хозяину. Дядька смерил нас взглядом, держа дубину наготове.

– Кто такие? – осведомился он. – Скотину воруем?

– Просто путешественники, – ответила Аннабет. – У нас поход.

У дядьки дернулся глаз.

– Полукровки, а?

Я было начал:

– А откуда вы зна…

Аннабет стиснула мой локоть.

– Я Аннабет, дочь Афины. Это Перси, сын Посейдона. Гроувер, сатир. Тайсон…

– Циклоп, – докончил за нее дядька. – Ну да, вижу.

Он воззрился на меня.

– А про полукровок я знаю, потому как я сам полукровка, сынок! Я – Эвритион[7], пастух с тутошнего ранчо. Сын Ареса. Вы, я так понимаю, через Лабиринт пришли, как и тот, другой.

– Тот, другой? – переспросил я. – Вы имеете в виду Нико ди Анджело?

– Да к нам вечно кто-то из Лабиринта прется, – мрачно сказал Эвритион. – Немногие уходят обратно.

– Ух ты! – сказал я. – Что называется, теплый прием!

Пастух оглянулся, как будто за ним кто-то следил. Потом понизил голос.

– Слушайте, полубоги, я это скажу только раз и повторять не стану. Убирайтесь обратно в Лабиринт. Пока не поздно.

– Нет, мы не уйдем, – упрямо ответила Аннабет. – Пока не увидим того, другого полубога. Ну пожалуйста!

Эвритион крякнул.

– Ну что, барышня, тогда выбора у меня нет. Мне придется отвести вас к старшому.

Я даже не чувствовал себя заложником или кем-то вроде того. Эвритион шагал рядом с нами, неся дубину на плече. Двухголовый пес Орф рычал и принюхивался к ногам Гроувера и время от времени пропадал в кустах, охотясь за животными, но в целом Эвритион его контролировал.

Мы шли по наезженной колее, которая, казалось, тянулась вперед бесконечно. Стояла жарища, градусов под сорок, после прохладного Сан-Франциско было очень тяжело. Над землей колыхался раскаленный воздух. В деревьях гудели насекомые. Мы еще не так далеко ушли, а я уже вспотел. Вокруг вились мухи. Время от времени мы видели загон, полный красных коров или еще более странных животных. Как-то раз мы миновали леваду с изгородью, обшитой асбестом. Внутри бегал табун огнедышащих коней. И сено у них в кормушке полыхало. Земля дымилась у них под ногами, но сами лошади выглядели довольно ручными. Один большой жеребец поглядел на меня и заржал, выпустив из ноздрей столбы красного пламени. Интересно, он себе так носовые пазухи не обжигает?

– А эти зачем? – спросил я.

Эвритион нахмурился.

– Мы разводим животных для самых разных клиентов. Для Аполлона, для Диомеда… ну, и для других тоже.

– Например?

– Хватит вопросов.

Наконец мы вышли из леса. На холме перед нами возвышался большой фермерский дом, из белого камня и дерева, с огромными окнами.

– Это же Фрэнк Ллойд Райт![8] – воскликнула Аннабет.

Наверно, это что-то архитектурное. Лично на мой взгляд, этот дом выглядел как место, где несколько полубогов могут серьезно влипнуть. Мы зашагали вверх по склону холма.

– Правил не нарушать! – предупредил Эвритион, когда мы поднимались на крыльцо парадного входа. – Драк не устраивать. Оружие не вынимать. И никаких комментариев по поводу внешности старшого!

– А почему? – спросил я. – Как он выглядит?

Но прежде, чем Эвритион успел ответить, другой голос произнес:

– Добро пожаловать на ранчо «Три Г»!

У человека, стоящего на крыльце, была нормальная голова – уже хорошо. Лицо обветренное и смуглое от многих лет, проведенных на солнце. Прилизанные черные волосы и тонкие черные усики, как у негодяев в старых фильмах. Он нам улыбался, но эту улыбку нельзя было назвать дружелюбной – он скорее ухмылялся, типа: «Вот здорово, будет кого помучить!»