Перья

Ужас охватил меня. Бородатый мужчина, мимо которого я прошла! Он выглядел знакомым. Я предположила это потому, что он работал на Джареда. Мой желудок сжался, когда внутри закипела ярость. Я снова позвала Мюриэль, затем Амира, а после, хотя мой голос не был слышен в Элизиуме, я позвала Ашера.

Джаред поднял руку и сжал ее вокруг моего запястья, его блестящие глаза потеряли часть своего сияния.

– Покажи мне свои крылья.

К моему горлу подкатил комок, когда я сглотнула. Я хотела солгать, сказать ему, что Ашер предупредил меня, чтобы я прятала их, пока буду на Земле. Но Джаред так же хорошо знал меня, как я его. Он увидел правду прежде, чем я успела ее похоронить.

– Перышко, ты не… – его кадык сердито дернулся.

Полумесяцы на моей спине бешено пульсировали.

– Я тоже не смогла бы жить без тебя.

Джаред закрыл глаза, как будто видеть меня было невыносимо.

– Посмотри на меня, Джаред. Открой глаза и посмотри на меня. Я никуда не собираюсь уходить и ты тоже. Я позову помощь.

– Уже слишком поздно.

Я наклонилась ближе к его губам, его высоким скулам.

– Нет. Еще не поздно. Я вылечу тебя.

Он хмыкнул.

– Не ненавидь меня, пожалуйста, – прохрипела я.

Его глаза открылись, затуманенные горем.

– Я люблю тебя слишком… черт, – прошипел он от боли, – слишком сильно, чтобы ненавидеть.

Почему никто не идет? Я попыталась вырваться из его хватки, чтобы взять телефон с тумбочки, но хватка Джареда усилилась.

– Раз ты не можешь дать мне вечность… тогда, по крайней мере, не уходи сейчас, – его низкий, разбитый голос заставил мои глаза наполниться слезами.

Я оторвала одну из рук от его лица и прижала ее к его груди, вцепившись в темные завитки, отчаянно пытаясь пробить кожу и добраться до отказывающегося работать органа.

Большой палец Джареда ласкал внутреннюю сторону моего запястья.

– Поцелуй меня, Перышко. Я хочу закончить свою жизнь… с твоим вкусом на моих губах.

Я затрясла головой.

– Это еще не конец. Еще не поздно. Этого не может быть.

Он улыбнулся так печально, что мое потрескавшееся сердце рассыпалось, как потерянное перо.

– Если это не конец… тогда ты можешь поставить на то… что я найду тебя снова.

Я всхлипнула, переводя взгляд на пулевое ранение. Может быть, я могла бы заткнуть его тканью или…

Джаред застонал, и мои глаза вернулись к нему. На его лбу пролегли морщины, и я прижалась дрожащими губами к его губам, чтобы проглотить его боль и сделать своей.

– Не оставляй меня, Джаред. Пожалуйста, не оставляй меня, – прошептала я ему в губы.

Джаред погладил мое запястье с душераздирающей нежностью, а затем его губы едва дотронулись до моих, мягкие и холодные, как осенний ветерок. Я прижалась ближе к нему, спаивая воедино нашу кожу, наш пульс.

– Я люблю тебя, – пробормотала я в его приоткрытые губы. Его пальцы замерли, а затем хватка ослабла.

У меня зазвенело в ушах.

– Джаред? – я уперлась ладонью ему в грудь. Либо моя кожа потеряла осязание, либо я пропускала каждый удар его сердца. – Нет-нет-нет. Ты не можешь оставить меня.

Его рука соскользнула с моего запястья и ударилась о спинку кресла.

– Нет-нет-нет-нет-нет, – мои крики сливались один с другим.

Я снова поцеловала Джареда, желая почувствовать, как его губы скользят по моим, желая, чтобы его легкие наполнились воздухом, желая, чтобы его сердце снова забилось.

Слезы текли по моему подбородку и капали в его неподвижный рот. Я молилась о чуде, молилась, чтобы мой поцелуй волшебным образом вернул этого невероятного мужчину к жизни. Но его рот не прикасался к моему, его руки не путались в моих волосах, его густые ресницы не трепетали у моей щеки.

Это мое наказание за то, что я отказалась от своих крыльев?

Как жестока была судьба!

Мои губы соскользнули с его губ, но не покинули его лица. Я поцеловала его заросшую щетиной челюсть, прежде чем выразить свою агонию на прохладной коже его шеи.

Аромат, который опьянял и соблазнял меня ночь за ночью, проникал в мои легкие, как колючий бархат – мягкий, но обжигающий.

Тогда я поняла, почему его мать свела счеты с жизнью. Как можно жить дальше с омертвевшим сердцем? Как она продержалась четыре года, если четыре секунды уже тянулись бесконечно?

Я покачнулась на пятках, вытирая слезы с глаз, пока осматривала книжные полки Джареда. Когда нож для вскрытия писем блеснул мне в ответ, я встала, пересекла комнату и обхватила потерявшими чувствительность пальцами рукоять.

Я уже совершила самый тяжкий грех из всех. Что будет дальше?

Ангел стал грешником.

Я вернулась к откидному креслу и забралась на Джареда, устроилась в колыбели его тела, вспоминая то время, когда он держал меня так близко, что я верила: он никогда меня не отпустит.

Я уставилась на нож, заметила свои опухшие зеленые глаза в лезвии. Я попыталась собраться с духом, чтобы вонзить его себе в грудь. Я вдавила острие в кожу, но металл соприкоснулся с костью. Как Микаэла это сделала?

Капелька крови расцвела и потекла между моими грудями. Мне нужно ударить глубже, чтобы присоединиться с Джареду.

Я была готова, что нам обоим, нефилимам, рано или поздно придет конец. Но не так скоро.

И не таким способом.

Я слизнула слезы со своих потрескавшихся губ.