Перья

Я снова придвинулась к нему поближе.

– Ты не понимаешь, что они означают.

– Твою безопасность, – прошипел он. – Вот что они, черт возьми, означают, – его взгляд все еще был прикован к сцене и оставался таким на протяжении всего первого акта.

Только однажды он не выдержал и опустил взгляд на руку, ласкающую его колено.

Рука была не моей.

Кровь стучала у меня в ушах, когда я смотрела, как Петра снова и снова поглаживает его бедро. Да как она сме…

Прежде чем я успела закончить эту мысль, Джаред оторвал ее руку от своего колена и отбросил с такой силой, что девушка шлепнула себя по телу.

– Если ты прикоснешься ко мне еще раз, я отрежу тебе руку, – а потом он вскочил и вышел.

Тристан последовал за ним, но Петра даже не вздрогнула. Только когда зажегся свет в антракте, она тоже встала и ушла, не извинившись и не бросив на меня даже мимолетного взгляда.

Я не двигалась. Отчасти потому, что я была прикована к своему месту произошедшим в течение первого акта, а отчасти потому, что я хотела быть здесь в случае возвращения Джареда.

Шли минуты, никто из них не возвращался. Остался только Амир, но я предположила, что это было скорее из чувства долга, чем из жалости.

Когда он повернулся, чтобы осмотреть коридор за ложей, я подобрала свое упавшее перо. Мне не особенно хотелось заново переживать эпизод из моего прошлого, но я заставила себя это сделать. Вспышка гнева Джареда, возможно, была вызвана чувством вины, но она напомнила мне, как сильно я отдалилась от себе подобных.

Вокруг меня появились стены унылой, серой средней школы, а затем я заметила мускулистую фигуру звезды, бегущей назад, – Шон. Я выдавала себя за студентку по обмену, которая помогала ему заниматься, чтобы он больше не списывал на экзаменах. Я потратила несколько недель, убеждая его, что он умен и способен добиться успеха в классе так же, как и на спортивном поле.

При воспоминании о том, как засияло его лицо, когда он впервые честным образом получил четверку, у меня в горле застрял комок, и навернувшиеся слезы наконец пролились. Я скучала по девушке, которой была раньше, и горевала по той, которой мечтала стать.

Я горевала о ней, потому что слишком многое почувствовала во время этой последней миссии, слишком многому научилась, чтобы когда-либо стать прежней. Я провела обеими руками по мокрым щекам, не заботясь о том, что испорчу свой легкий макияж.

Воздух вокруг меня изменился, и я поняла, что Джаред вернулся.

Что не означало, что он в конце концов не бросит меня навсегда.

Его жесткий взгляд шарил по полу под моим стулом, вероятно, выискивая упавшее перо. Не найдя его, Джаред встретился со мной глазами.

– Ты не ушел, – каждое слово звучало прерывисто.

– Ты тоже, – в отличие от моего, его голос был ровным.

Когда золотисто-алые шторы поднялись, я пробормотала:

– Я никогда не уйду первой, Джаред.

Он окаменел.

Свет погас, а он все еще не садился.

Я пригладила зеленый тюль, пытаясь подготовиться к решению, которое была бы не в силах отменить. Пытаясь запомнить, что он ушел не из-за безразличия, а потому что заботился слишком сильно.

Когда я больше не смогла выносить вида его недвижимой фигуры, я закрыла глаза. Самое меньшее, что я могла сделать, – это не смотреть на происходящее.

Теплая рука накрыла мои холодные пальцы. Мои ресницы медленно приподнялись, боясь, что все это происходит лишь в моем воображении. Но длинные пальцы, покрытые темными волосами, накрыли мои костяшки.

Джаред оторвал мою руку от тюля и переплел свои пальцы с моими, прижимая наши ладони друг к другу, пока я не почувствовала его учащенное сердцебиение. Я взглянула на него, но его глаза были прикованы к сцене и разворачивающемуся действу. Он не сказал мне ни слова на протяжении всего второго акта.

Но мне не нужны были слова.

Не тогда, когда я держала его за руку.

Глава 53

Петра так и не вернулась после первого антракта, но ее рука, поглаживающая колено Джареда, преследовала меня в снах и будила не раз в течение ночи. Каждый раз я следила за лучиками света, просачивающимися с балкона сквозь задернутые шторы, они танцевали по потолку, как призраки, пока не убаюкивали меня.

В отличие от меня, Джаред спал крепко, но я подозревала, что это было благодаря всему, что мы сделали, когда вернулись домой из оперы. Три раза он занимался со мной любовью. Первый раз был милым – извинение за то, как он себя вел. Второй – гарантия того, что я желанна. Третий, медленный и незаконченный – он так и не достиг кульминации, хотя позаботился о том, чтобы это сделала я, – обещание, что нам не будет конца, как не было тогда для него.

Когда утро просочилось сквозь края занавесок, я перестала пытаться заснуть и наслаждалась нетронутым спокойствием рассвета. Повернувшись на бок, я рассматривала профиль Джареда, густые ресницы, задевающие его острые скулы, пряди цвета жженого кофе, хаотично спадающие на лоб, его полные губы, приоткрывшиеся в умиротворении.

Я хотела просыпаться так каждый день своей бессмертной жизни, но это желание было лишь несбыточной мечтой.

Как. Несправедливо.