Пересдать и выжить. Гордыныч

– У меня был жених, Эла. – Голос мамы сочился неприкрытой грустью. – Договорной брак подразумевал контракт. Расторгнуть его могли лишь старшие рода по обоюдному согласию, чего они никогда бы не сделали. Так что, скорее всего, исполнять долг, навязанный мне, пришлось моей сестре. У нас… там очень строгие правила. Да и сама понимаешь, если за столько лет родители не написали, для них я все равно что умерла.

На лицо мамы набежала тень. Было видно, что подобные речи приносят ей боль, потому я осторожно обняла ее за талию и прижалась щекой к плечу.

– Эла, в любом случае я сделала свой выбор и ни разу не желала вернуть все назад, чтобы изменить, – с печальной улыбкой сказала мама, поворачиваясь и обнимая меня в ответ. – Твой папа и наши с ним чувства того стоили. Хотя только ленивый не предрекал скорый конец нашей «короткой связи». А потом появилась ты, и моя к тебе любовь открыла совершенно новый мир невероятного счастья. Да, было сложно, но одна твоя улыбка стоила каждой бессонной ночи.

– Я тоже очень люблю тебя и папу, – призналась тихо, давя в себе вопросы о маминых родственниках.

Родители отца умерли еще до моего рождения, так что бабушек и дедушек у меня не было. Но иногда в детстве я мечтала, что мамины родители неожиданно нагрянут к нам с кучей подарков. Они скажут, что не знали обо мне, а теперь нашли и станут баловать до самой старости! Желание познакомиться с далекими родственниками становилось особенно острым, когда маленькая я видела, что с подругой могут пойти гулять не мама, а бабушка или дедушка. И они невероятно баловали любимых продолжателей рода. Тогда как мои родители работали настолько много, что совместные семейные вылазки ценились на вес золота.

Хрупкое молчание прервал свист чайника.

– О, а я как раз с блинами закончила! – наигранно весело сказала мама и сняла последний со сковородки. – Сейчас начиню, быстро обжарю, и можно начинать завтракать.

– А где папа? – опомнилась я, как раз доставая из холодильного шкафа миску с фаршем, обжаренным с луком и помидорами.

– По делам уехал, – отмахнулась мама, сноровисто делая блинные конвертики с мясной начинкой и выкладывая их на сковороду. – К завтраку обещал быть.

И точно, хлопнула дверь, а спустя минуту на кухне появился отец.

– Доброе утро, мои хорошие, – пробасил он, обнимая нас обеих.

– Привет, дорогой, – мурлыкнула мама, подставляя щеку для поцелуя. – Мой руки – и за стол, как раз все готово.

Следующие пятнадцать минут прошли в разговорах ни о чем и сосредоточенном жевании. Все же мама готовила не хуже отца, хотя больше любила традиционную кухню, а не ирейскую. Когда с основным блюдом было покончено мама повторно поставила чайник и достала из буфета тарелку с печеньем.

Я мигом вспомнила вчерашние кулинарные подвиги у Эрвикса дома и устыдилась. А стоило попробовать мамину выпечку, как устыдилась вдвойне.

Спустя три печеньки, когда концентрация переживаний стала запредельной, я вздохнула и, пряча взгляд, попросила:

– Мамочка, научишь меня печь нормальные печенья? А ты пап, пожалуйста, супы научи готовить и ту же лапшу…

Воцарилось тревожное молчание, а потом папа протянул руку через стол, бережно сжал мою ладонь и как-то очень мягко сказал:

– Эла, все будет хорошо. Уверен, этот наш хлыщ-профессор даст тебе возможность пересдать. А если нет, то пойдешь на учебу в следующем году и все равно получишь диплом.

– Да не в этом дело, – нервно рассмеялась я. – Просто… мне правда хочется научиться.

– Хочется готовить? – переспросил папа с совершенно растерянным видом.

– Ну-ка… – Мама поднялась и коснулась губами моего виска. – Вроде бы не горячий. С другой стороны, столько стресса точно не идет на пользу растущему организму.

– Вот-вот, – закивал папа.

Я вскинула на них изумленный взгляд и ответила:

– Да нет же, мне просто хочется испечь что-то вкусное для Эрвикса. Я вчера кое-что готовила, но получилась такая отрава, что стыдно до сих пор.

– Вчера готовила? – повторил папа, потирая бороду.

– Ну да.

– А зачем? – Он прищурился.

– У профессора такие методы, – чуть замялась я. – Он вплетает обучение стихиям в бытовые дела. Ну, как готовка, например.

– Зато очень действенные! – выступила в защиту профессора мама. – Представляешь, сегодня Эла смогла призвать воду без помощи артефакта! Даниэль – замечательный преподаватель.

– Профессор Эрвикс, – исправила ее я. – Не зови его Даниэль, мама. Он все-таки мой преподаватель. Кстати, про стихии и все остальное: у тебя же тоже есть этот дар? Но ты спокойно живешь, варишь лапшу и не пользуешься способностями, верно?

Судя по вытянувшемуся лицу мамы, отсылка на такую обыденно-бытовую вещь, как лапша, была лишней. Папа откашлялся и, поймав мой взгляд, покачал головой.

– Не понимаю, что тебя волнует? – все же спросила мама.

– Прости, у меня и мысли не было тебя обидеть, – затараторила я. – Просто Эрвикс сказал, что из-за пробудившегося дара, мне больше не быть просто зельеваром или поваром. Он утверждает, что мне придется заниматься стихийной магией! А я хочу получить диплом и посвятить себя зельям.

Мама ненадолго задумалась, а затем ответила: