Перерыв на жизнь

— Тебе нравится? Ласкать меня так. Или ты просто угождаешь? — слабо обнимает его за плечи и говорит в губы.

— Нравится.

— Точно?

— Точно.

Дурочка… Спрашивает еще. Конечно нравится. В подтверждении своих слов скользит ладонью по животу вниз и нежно

погружает пальцы в ее влажность. Рада вздрагивает всем телом. Она еще сплошной оголенный нерв — не притронуться.

Сейчас и помыться бы не смогла.

— Подожди, — шепчет обессиленно она, и Артём, чувствуя ее неудобство, убирает руку.

Сумасшедшее ощущение — ласкать языком свою женщину. Вылизывать сокровенное местечко. Чувствовать языком ее

дрожь, ее удовольствие. Заряжаться ее напряжением. Слышать, как она стонет, видеть, как она раскрывается, как в

каждом рваном вздохе отдает себя и каждым всхлипом просит освобождения.

А до Рады в его постели всегда было переменчиво. Одна уходила – приходила следующая. Все разные, но одинаковые в

одном — абсолютно далекие ему. Холодные душой. Неизвестные. А она сразу — своя. Он с жадностью слушал ее голос, с

упоением целовал накрашенные губы, несмотря на то что терпеть не мог помаду. Много чего именно с ней он делал с этим

чувством. Он с упоением начал жить. Заболел ею. Залихорадило. С ума сошел. Она его называла больным и озабоченным, а

у него просто нет времени на какие-то проволочки. У него слишком мало времени на жизнь с ней.

Ей хорошо сейчас, но он хочет для нее другого удовольствия. Хочет быть в ней, еще раз почувствовать ту обжигающую

пульсацию. Но больше всего на свете он желает, чтобы у нее все получилось нормально. Без страха и флешбэков. Чтобы

после секса ей не пришлось глотать транквилизаторы и бежать от него на край света.

Он заглядывает ей в лицо. У нее на губах играет слабая довольная улыбка, он трогает эту улыбку. Она приоткрывает губы,

прикусывает и облизывает его палец.

— Как ты хочешь? — Мягко целует ее, пока она переводит дыхание и немного успокаивается.

Она глубоко вздыхает. Хоть как, лишь бы это было глубоко и сильно, как тогда, когда она кончила с ним первый раз. Дорого

дался ей тот раз, но тех ощущений, что испытала, ей никогда не забыть. Теперь хоть с болью, но повторить бы все. Она точно

помнит, что хорошо ей сделалось с самого начала. Она сидела на столе. Это было почти так же, как сейчас. Все с этого

началось.

— Вот так хочу, — обхватывает его ногами, обнимает руками за плечи, притягивает плотно к себе. Плевать, что тут не очень

удобно, и она, вероятно, долго так не выдержит. Но сейчас хочет только так. Уже можно продолжать, уже ощущается пустота,

которую заполнить может только Гера.

Он осторожно входит в нее, стараясь не доставлять неприятных ощущений. От его движений тело снова наливается

удовольствием и тяжелеет. Он погружается в нее, наполняет, а потом жестоко отнимает ощущение полноты. Медленно

двигается, беспощадно растворяя ощущение реальности. Она теряет его практически сразу. Потому что уже готова принять

от него абсолютно все, от Геры. Что бы он сейчас с ней ни делал, она готова. Она как сорванная пружина. Без замков, без

застежек. Кажется, что последние несколько лет ее вкручивали в землю, как винт, а теперь резьба сорвалась. Напрочь.

Хотя сорвалась Рада, наверное, в ту ночь, когда сама к Гергердту приехала.

— Пойдем в спальню, — зовет его и тут же думает, что, если он просто отпустит ее, она не дойдет на своих ногах. Колени

дрожат. Тело непослушное. Ее оно не слушается, оно слышит только Артёма и ему отвечает.

Он подхватывает ее крепче, несет в спальню, ставит у кровати. Едва ноги касаются пола, она разворачивается у него в

руках и прижимается к нему спиной. Тяжелое дыхание совсем останавливается.

— Хочу так… Хочу так, как в прошлый раз, — быстро шепчет. Не уточняет, что имеет в виду, думая, что он и так поймет, о

чем она говорит.

Она кончила, когда он был сзади. Пусть с болью, но у нее получилось. Он знает.

— Ложись… — Хватает ее за талию, чтобы развернуть.

— Хочу, — твердит упрямо. Стискивает его запястья. Обнимает себя его руками. — Я же знаю, что это ты.

Он тоже знает. Что в тот раз она была такая же возбужденная, завелась с пол-оборота, с готовностью принимала его и

отзывалась на каждую ласку. А потом ее накрыло. Именно в этой позе. Когда он брал ее сзади, обезумевший, озверевший от

возбуждения. Голодный. А вдруг ее снова накроет, а он не поймет. Если они сейчас начнут вот так, то он не сможет

остановиться. И так на краю стоит, вот-вот слетит в пропасть. Артём крепко держит ее за талию, а у самого дрожат руки.

Бешено колотится сердце. Легкие рвет от нехватки кислорода. Уже кружится голова.

— Ложись! — Толкает ее на кровать, небрежно разворачивает на спину. Рада недовольно, но затихает.

Наваливается на нее, опираясь одним локтем у нее над плечом. Порывисто целует, сжав пальцами ее челюсть.

— Знаешь… — шепчет хрипло. — Пой давай…

— Что? — переспрашивает.

Он хрипло смеется. Снова целует ее распухшие губы. Она, наверное, уже ничего не чувствует, он поцелуями ее сегодня

замучил.

Рада понимает, что Артём на пределе. Минутная передышка позволила взглянуть на него без страстной туманной дымки.