Перерыв на жизнь

сжимается, словно ждет удара. Прижимает кулон к губам.

— Тихо. Разошлась...

Даже боль не может отвлечь от нее. Она, боль, добавляет новых ощущений. Делает острее наслаждение. Артём только

чувствует: что-то не так, а что – понять не может. Не в состоянии свести в уме какие-то детали. Мозги давно отключились.

Только инстинкты и работают. У нее, похоже, тоже. Она совсем не в себе. Потому что он в ее глубине, в ее тесном горячем

плену.

— Давай… — Кладет ладонь ей на поясницу. Ведет вверх по мокрой спине. Кожа вся в бисеринках пота. — Ты же все уже…

давай до конца…

Он мучает ее, выбрав самый беспощадный темп. Удовольствие раскаленным ножом вспарывает ее тело. Бешеный пульс

разрывает аорту. Обжигающая волна, захлестывая, бьет прямо в горло. Выгибает до спазма, до ядовитой сухости во рту и

немоты в связках.

В глазах темнота.

Она не кричит. Хватает ртом воздух. Опустошена. И трясутся плечи.

И в глазах темнота...

Гера ждет, пока последние судороги оргазма отпустят ее, она перестанет дрожать, и уносит ее в спальню. Не включает

свет. Укладывает на кровать. Закидывает ее стройные ноги себе на плечи. Она под ним слабая разбитая, он хочет получить

свое удовольствие.

— Не хочу, не могу… — шепчет, как в бреду.

— Я знаю. Устала. Потерпи, теперь будет быстро.

Быстро? Хорошо бы…

Но это длится бесконечно. Ей больно. Ее не отпускают. Она снова на коленях. Не на мягкой теплой постели, а на чем-то

твердом и холодном. Будто на каменном полу. От холода сводит суставы, от ударов раскалывается голова. Тело сплошное

месиво. Темнота, вечная подружка, ледяными пальцами снова держит за горло.

— Не хочу на коленях, — едва слышно стонет. — Кто ты?

— Ты на спине. — Он останавливается. — Что с тобой? Что? — Рыкает. Опускает ее ноги с плеч, нависает над ней, опираясь

на руках.

Что-то взрывается в голове от его рева. В нос ударяет запах черной смородины. Она сжимает руки в кулаки. Разжимает.

Шарит по постели, ищет цепочку с кулоном. Она же была у нее в руке.

Он что-то говорит ей. Она не понимает, его голос еле пробивается в ее сознание. Гера?.. Артём говорит с ней. Она

прижимает его к себе слабыми руками. Обнимает за плечи, шепчет что-то сумасшедшее. Чтобы не отдавал ее им. Кому?

Кому не отдавал?

Целует ее. Со стоном разбиваясь в девятибалльных волнах удовольствия. Изливаясь в нее толчками.

Когда все кончается, Рада приходит в себя. Сползает с кровати. Плетется в ванную. Яркий свет сбивает с ног. Колени

подгибаются, будто кто-то ударяет по ним железным прутом. Она падает на пол, сгребая что-то рукой с тумбочки. Сжимается

на полу испуганным ребенком. Ее гордая, почти мертвая душа снова прячется в тень непозабытых страхов. Они теперь

шумной стаей бьются в груди. Оглушают. Гергердт выпустил их на волю. Всех разбудил. Всех.

Закрыться. Он же может прийти за ней. Не хочет видеть его. Не может.

Переворачивается. Подползает на коленях к двери, тянется, трясущейся рукой поворачивает защелку. Упирается

ладонями и лбом в холодную напольную плитку. Шкрябает по ней, ломая ногти. Разрывается немым криком.

Хочется лезть на стену. Подохнуть хочется, только бы такого больше не испытывать. Вообще ничего не испытывать.

Подохнуть бы!..

Кое-как поднимается, включает воду, встает под теплые струи. Долго стоит под ними, обхватив себя руками. Никак не

отпускает больная дрожь.

Стук в дверь вытаскивает ее из воды.

Не вытирается. Заворачивается в большое полотенце. Отпирает свое временное убежище, протискивается мимо Артёма,

сбрасывает его руки с себя, не отвечает на вопросы. Не своим голосом говорит, что спать хочет, что надо побыстрее лечь в

постель. Холодно.

Гергердт идет в душ. Рада на кухню. Дергает нужный ящик, вытаскивает из вороха мелких вещей, каких-то лопаточек и

ложечек, баночку с таблетками. Она давно уже не пьет транквилизаторы, но они всегда под рукой.

Неловкими пальцами срывает крышку, высыпает в ладонь горсть, сует в рот по одной четыре штуки. Иначе не заснет.

Иначе не сможет лечь с ним в постель. Остальные таблетки ссыпает обратно, закрывает крышку. Слышит, как хлопает дверь

в ванной. Почему так громко? Вздрагивает. Роняет на пол таблетки, но не бросается поднимать. Смотрит, как баночка

катится под стол. Некогда. Хватает стакан, набирает воду прямо из-под крана. Запивает таблетки. Вода теплая и противная.

Тошнота подкатывает к горлу. Давясь, выпивает полстакана. Все. Вытирает мокрый рот тыльной стороны ладони. Все…

Бежит в спальню, сталкиваясь с Гергердтом в дверях кухни. Снова отбивается от его рук и вопросов. Перед тем как

забраться в кровать, натягивает пижаму. Юркает под одеяло, накрывается с головой.

Глава 9

О, глаза значительная вещь. Вроде барометра.

Всё видно у кого великая сушь в душе, кто ни за что,

ни про что может ткнуть носком сапога в рёбра,

а кто сам всякого боится.

«Собачье сердце»

Она с трудом открывает глаза. Еле разлепляет веки, такие они тяжелые. Голова гудит, нестерпимая боль ломает виски —