Перелет через Бездну

– Лекарства Мардж, безусловно, имеют немаленькую силу, и могут ввести в заблуждение любого, но не меня. Я – Иной, а значит, вижу этот мир немного в других красках. А теперь ответь на мой вопрос, – молодой человек почти вплотную подошел к Марии и едкий, бренный запах его духов ласково коснулся лица девушки. Сердце будто завязалось в крепкий комок и заколотило с невероятной силой, глухо отдаваясь в висках. Кристин внезапно поняла, что не готова умирать, она хотела жить, дышать, любить, наслаждаться каждым днем, хотела обрести настоящее женское счастье, но все эти мечты разноцветными осколками проносились мимо, и каждый острым концом впивался в душу: – Я не позволю тебе совершить этот глупый, безрассудный поступок, – медленно произнес Эйнджел, вкладывая в каждое слово безмерный водоворот гнева: – Мы отыщем другой способ.

– Не отыщем, – сквозь нависшую пелену слез прошептала Кристин, хотя до безумия хотелось закричать от отчаяния: – Это конец, смирись…и… отпусти меня. Отпусти навсегда. Просто забудь.

– Не отпущу! Не забуду! – яростно вскричал Шон, чем привлек ненужное внимание танцующих: – Никогда я так не поступлю, – уже тише проговорил молодой человек и рывком прижал ладонь англичанки к своей груди: – Это мое сердце, ты слышишь его биение? Оно стихнет, если твои уста навсегда сомкнутся.

– Прости, – Кристин брезгливо передернула плечами: – Но ты меня не остановишь.

– Остановлю, потому что я люблю тебя! – вмиг все затихло. Казалось, яркие, разъедающие взгляд фонари за одну секунду погасли, ветер за окном, что нещадно шелестел в листве, уснул на сухих ветвях, пары замерли, растянувшись в причудливых позах, и даже звезды в далеком, непривычном небе скрылись за суровыми облаками. Легкие шумно наполнились ледяным воздухом, а девушке так хотелось замереть, не дышать, раствориться в этом крошечном мгновении, стать искрой, заигравшей на мраморном полу, хотелось превратиться в птицу и улететь, улететь от своей разрушающей любви, от боли, от страха, от воспоминаний, улететь от собственного сердца, что разрывалось под кровавыми покровами.

Мария резко заморгала, и вновь перед молодой женщиной предстал тот жестокий мир, что по крохотным кусочкам, по дюймам разрывал ее, постепенно, мучительно лишая самого дорогого и важного.

– Так не может быть…, – услышала Кристин свой голос где-то вдали, под сводами роскошных арок, где за каждым драгоценным камнем скрывались капли крови невинных людей: – Ты не можешь меня любить… Это против…против…

– Против чего? Против правил, законов, традиций, против этой жизни? Разве все это важно?

– Моя душа против твоей любви, и я не могу принять такие чувства. Эйнджел, я знаю, что ты сейчас ощущаешь: боль дикими ударами отдается в каждом кусочке тела, в каждой минуте, в каждом вдохе, тебе кажется, что ад ворвался вовнутрь, и ты горишь, хочется вырвать сердце, чтобы потушить этот огонь, а пепел все сильнее и сильнее разъедает рану, пустоту, ты подходишь к ней, к этой смертельной бездне, поскольку она пахнет огнем, и у этого огня глаза любимого человека! Мне знаком привкус безответной любви, но он является лишь отголоском, ибо вся моя жизнь, судьба, все строилось на взаимных чувствах к Маркеллину. Это больше, чем простая любовь, умопомрачительная страсть, это – моя Вселенная, и ее разрушили, стерлась грань между добром и злом, моя самая важная планета погрузилась в хаос и ради ее спасения я должна сама опуститься в вечную темноту. Ты меня понимаешь? Я уверена, что да. Поверь, отчаяние, желание увидеть меня, услышать мой голос, все это пройдет, наступит лишь легкая тоска, ты научишься с ней жить и я стану просто женщиной из твоего сна, из другой реальности, потому что мы не должны были встретиться. Это – огромная ошибка природы и наши тела только осколки тех людей, которые в прошлом были счастливы. Завтра, открыв глаза на рассвете (и пускай даже Солнце не покажется на горизонте), распахни окно и скажи: «Господи, спасибо за это прекрасное сновидение». И мой образ слабой тенью коснется твоего сердца и исчезнет. Прощай, – рука Кристин замерла в воздухе. Кожа налилась горячим свинцом, желая прикоснуться к Шону, но девушка понимала, что если это сделает, не сможет уйти. Только улыбаться, только бороться с болью, только не расплакаться, только развернуться, сделать одно движение, оторваться от пола… Мария принялась бежать, бежать от своего прошлого, от своей жизни, бежать навстречу такой прекрасной смерти, бежать навстречу Маркеллину… Англичанка наткнулась на что-то холодное и твердое, и, с трудом оторвав голову от стены, поняла, что оказалась в узком темном помещении с одной-единственной дверью. Значит, интуиция не подвела. Раздался противный скрип, и в дверном проеме показалось лицо вновь той седовласой старухи. Пожилая женщина, с опаской оглядевшись, сделала едва заметный жест войти.