Пепел в отражении

– И приведу! Она за отца вышла, прекрасно зная, с чем имеет дело. Просто не выдержала.

– А Дарина, думаешь, выдержит? – отстраненно спросил Марк. Саша уверенно кивнул.

– Обязательно. А если ты все еще сомневаешься, ответь себе на вопрос: как ты себя будешь чувствовать, если сейчас ее потеряешь?

Марк молчал. Александр пытался представить, что сейчас творится у брата в голове, но не мог и предположить, о чем он думает – настолько непроницаемым было выражение его лица.

– Ты поговори с ней, – тихо сказал Саша. Марк едва уловимо прикрыл глаза. – Нормально поговори, без всяких твоих… выкрутасов. Просто расскажи, что легко не будет. Она поймет.

Марк вдруг прыснул и залился смехом, поглядывая на брата веселыми глазами. На секунду Саша даже перепугался – свихнулся что ли, со своей работой? А что, профессия тяжелая, шок постоянный, вполне может быть… А Марк продолжал смеяться, чувствуя, как сводит челюсть и слезятся глаза.

– Ты когда таким рассудительным стал, а? – перевел дыхание он. – Вроде же это я старший брат, и вдруг меня младший жизни учит…

– Да ну тебя! – с облегчением толкнул его Саша и улыбнулся, не сдержавшись. – Дарина где? Пойду ее осмотрю, а то мне возвращаться скоро, вечерняя смена.

– В гараже она, оккупировала дедов мольберт.

– Мольберт? А наброски свои показала?

– Нет, только готовый холст обещала. Я уже думал ее блокнот выкрасть…

– Ну, это уж вы тут сами, – поднялся Саша и отряхнул брюки. – Мне только не забудь рассказать, что она рисовала эти две недели, интересно же. Кстати, твоя голова как? Не кружится, не болит?

– Саш, это не первое мое сотрясение, – нетерпеливо проговорил Марк. – Я в порядке. Иди, давай, я потом тебя провожу.

Поморщившись, Саша неохотно направился к дому, что-то бурча себе под нос про нерадивых родственников и врачебную клятву. Марк проводил его долгим взглядом, подождал, пока за братом закроется дверь, и только тогда встал, отряхивая со штанин сухие листья.

Он уже знал ответ на Сашкин вопрос, только не хотел представлять, как это будет. Наверно, так же как с Юлей, только во сто крат тяжелее – зрелая любовь с юношеской вряд ли сравнится.

И правильно Саня сказал, Дарина обязательно все поймет, только выбор все равно останется за ней. Проблема в том, что он уже почти смирился со своим одиночеством, и вот такая призрачная надежда была для него намного страшнее пули. С пулей можно жить даже в голове, даже со шрапнелью у сердца. А вот с разбитой вдребезги душой – вряд ли.

Дарину Саша и впрямь нашел в гараже. Сидя за мольбертом и скрываясь в его тени, девушка не сразу его заметила, так что он даже успел подойти на пару шагов. А заметив, поспешно встала, бросила кисть и выдернула наушники непослушной рукой. На губах появилась радостная улыбка.

– Саша!

Не переставая счастливо щебетать, Дарина повисла у него на шее, так, что Александр пошатнулся под ее напором. Но все же осторожно обнял ее в ответ, памятуя о сломанных ребрах.

– Я тоже рад тебя видеть, – улыбнулся хирург. Так же торопливо Дарина его отпустила, смерила его довольным взглядом, потом будто что-то вспомнила, метнулась назад к начатой картине и предусмотрительно набросила на холст белую ткань. Саша не удержался от смешка. – Смотрю, со времен больницы ничего не изменилось. Хоть бы набросок показала, Айвазовский.

– Полработы не показывают, – отозвалась Дарина, подтянув уголок простыни. – Да и с больницы прошло не так много времени, пара дней всего. Так быстро привычки не меняются, не надейся.

– Ты разбиваешь мне сердце, – театрально прикрыл глаза Саша и усмехнулся. – Как себя чувствуешь, художница? Что болит, рассказывай.

– Да все со мной нормально, – отмахнулась Дарина, на что мужчина только покачал головой и указал на ее сломанную руку.

– Тебе кто разрешил ей работать? Или, раз не болит, можно на ушах стоять?

– Саш, все равно ведь ее разрабатывать потом, – запротестовала девушка. – Да и кисть – это самое безобидное, что я придумала. Клянусь, не напрягалась, лекарства пила, постельный режим почти всегда соблюдала.

– Ну да, рассказывай мне сказки, – хохотнул Саша. – А то я не знаю, как себя пациенты дома ведут, а такие упрямые, как ты, особенно. С ребрами как? Бинты меняешь?

– Пытаюсь, но мне затягивать неудобно. Болят иногда на вдохе, но вроде ничего, терпимо.

Выслушав ее, Саша осторожно ощупал ее талию, слегка надавливая и чутко следя за выражением ее лица. Но Дарина поморщилась лишь однажды, и, подтянув кончик бинта, он с чистой совестью закончил беглый осмотр. Все могло быть куда хуже.

– Тебе бы рентген сделать, – протянул Саша, задумчиво глядя то на ее руку, то ей в глаза. – Ладно, давай так: еще пару дней походишь с бандажом, а в следующий раз я сниму. Лучше перестрахуемся.

Дарина тут же кивнула, бросив быстрый взгляд на картину. Ей не терпелось вернуться к работе, по которой она так соскучилась, и только вежливость и чувство такта удерживали ее на месте.