Пепел и сталь

Там за столами сидели кучки грязных скаа в коричневых рабочих куртках и поношенных плащах. Унылого вида люди с испачканными сажей лицами, они, все как один, горбились. Однако то, что они пришли на встречу, говорило об их желании выслушать Кельсера. Йеден устроился за отдельным большим столом. На нем была обычная рабочая куртка в пятнах сажи. Вин обратила внимание, что свои вьющиеся волосы он коротко подстриг.

Вин ожидала, что Кельсер торжественно появится в дверях, но он просто тихо вышел из кухни. Сначала он остановился возле стола, за которым сидел Йеден, и вполголоса обменялся с ним парой слов, а потом прошагал дальше и встал так, чтобы его видели все.

Вин впервые видела Кельсера в столь заурядной одежде. Он надел коричневую куртку, как скаа, и ржаво-коричневые свободные штаны — такие были на большинстве присутствующих. Однако его наряд был чистым. Ни пятнышка сажи на куртке и штанах, и к тому же, хотя костюм и был сшит из той же ткани, что и все вещи скаа, Вин не нашла ни единой заплатки, ни единого разошедшегося шва. Он заметно отличался от рабочих, но, как поняла Вин, его привычный костюм был бы здесь и вовсе неуместен.

Он заложил руки за спину, и постепенно собравшиеся умолкли. Вин напряженно смотрела в щель, гадая, способен ли Кельсер успокоить целую толпу голодных людей, просто встав перед ними? Может, он воспользовался алломантией? Ведь Вин, несмотря на тлевшую в ней медь, ощущала присутствие Кельсера.

Когда в обеденном зале стало совсем тихо, Кельсер заговорил.

— Наверное, все вы слышали обо мне, — сказал он. — И если бы моя история была вам безразлична, вы не пришли бы сюда.

Бриз, сидевший рядом с Вин, сделал глоток вина.

— Гашение и разжигание не похожи на другие формы алломантии, — тихо сказал он. — С большинством металлов получаешь противоположные результаты, когда толкаешь или тянешь. Но при работе с чувствами может получиться один и тот же итог независимо от того, будешь ты гасить людей или, наоборот, разжигать их. Это не относится к крайним эмоциональным состояниям — к всепоглощающей страсти либо к полному отсутствию чувств. Однако в большинстве случаев не имеет значения, какую из двух сил ты используешь. Люди отнюдь не металлические болваны — в них одновременно уживаются десятки разных чувств. И опытный гасильщик способен приглушить все эмоции, кроме той единственной, которую он хочет сделать преобладающей. — Бриз обернулся и попросил: — Руд, отправь в зал служанку в голубом, пожалуйста.

Один из охранников кивнул, приоткрыл дверь и что-то шепнул стоявшему снаружи. Мгновением позже Вин увидела сквозь щель девушку в линялом голубом платье. Та проходила между столами, наполняя стаканы.

— Мои коллеги смешались с толпой, — продолжал Бриз немного рассеянно. — И девушки-разносчицы — это знак, какие именно чувства следует пригасить.

Он замолчал, сосредоточенно глядя на сидевших в зале.

— Усталость… — прошептал он. — Она сейчас совсем не нужна. Голод… он только отвлекает. Подозрительность… определенно бестолковое чувство. И да, пока работают гасильщики, поджигатели усиливают те эмоции толпы, что нам требуются. Любопытство… самое время для него. Да, слушайте Кельсера. О нем чего только не рассказывают, он почти легенда. Глядите же на него собственными глазами — глядите и удивляйтесь!

— Я знаю, почему вы пришли сюда, — говорил тем временем Кельсер.

Сейчас он совсем не был похож на того самоуверенного болтуна, каким привыкла видеть его Вин. Его слова звучали тихо, но уверенно.

— Вы по двенадцать часов в день работаете на фабриках, в кузницах или рудниках. Вас бьют, почти не платят и плохо кормят. И ради чего? Ради того, чтобы вы, возвращаясь в конце дня в свои жалкие дома, сталкивались с новыми трагедиями? Чтоб вы узнали, что вашего друга убил жестокий надсмотрщик? Вашу дочь забрал к себе вельможа? Ваш брат погиб от руки проходившего мимо лорда просто потому, что у того не задался день?

— Да, — прошептал Бриз. — Хорошо. Красную, Руд! Отправь девушку в светло-красном.

В обеденный зал вышла другая разносчица.

— Страсть и гнев, — пробормотал Бриз себе под нос. — Но не слишком. Лишь чуть-чуть подтолкнуть… напомнить.

Вин, заинтересованная, на мгновение пригасила медь и вместо нее воспламенила бронзу, пытаясь уловить, какую именно алломантическую силу использует Бриз. Но от него не исходило никаких волн.

«Ну конечно, — подумала Вин, — я же забыла о помощнике Колченога… он мешает мне почувствовать алломантию».

Она снова подожгла медь.

А Кельсер продолжал говорить:

— Друзья мои, не вы одни так страдаете. Таких миллионы. И они нуждаются в вас. Я пришел сюда не просить — вы достаточно видели попрошаек в своей жизни. Я всего лишь предлагаю подумать. Куда лучше потратить силы? Делая оружие для Вседержителя? Или что-то более достойное?

«Он даже не упомянул о нашей армии, — подумала Вин. — И о намерениях тех, кто уже присоединился к нему. Он не хочет, чтобы они знали подробности плана. Наверное, это правильно… ведь те, кого он сумеет убедить, и так все поймут, а остальным совершенно незачем быть в курсе дел».