Penthouse

Но через несколько лет модельный бизнес истощил девушку до такой степени, что от былой красоты остались лишь кожа да кости.

Ее необузданное рвение к идеальным стандартам, жуткий страх набрать лишние килограммы, диеты и жесткие ограничения в еде (приходилось набивать желудок даже ватой, чтобы создать иллюзию сытости и не страдать от голода), стрессы и склоки в профессиональном кругу сформировали болезнь под названием «анорексия», которая и привела Родину в 15-ое отделение на стационарное лечение. Привела ее именно болезнь, поскольку девушка, по всем канонам психиатрического жанра, отказывалась признавать наличие расстройств психики и обращаться к соответствующим врачам не желала. Наоборот – она усиленно улыбалась и делала вид, что все в полнейшем порядке. Активное отрицание болезни завершилось падением в глубокий обморок прямо на подиуме во время показа очередной новой коллекции. Пока девушка лежала без чувств, врачи, как говорится, воспользовались моментом и госпитализировали ее.

Очнулась Родина в 15-ом отделении и смирилась с назначенным ей курсом лечения. Сопротивляться просто не было сил.

И на сегодняшний день Леонид Яковлевич & коллеги добились некоторых успехов. Больная уже начала ежедневно принимать по несколько ложек пищи и со строгого постельного режима перешла на полупостельный. Ходить ей пока сложно – средней силы ветер буквально валит девушку с ног, поэтому свои короткие прогулки на свежем воздухе она проводит в инвалидной коляске.

Родину заметил не только он. Кондратий и Колики тоже повернули головы в сторону девушки.

Кондратий тихонько запел стихами Юрия Юлиановича Шевчука:

– Родина. Еду я на родину. Пусть кричат – уродина. А она нам нравится. Хоть и не красавица. К сволочи доверчива. Ну, а к нам – тру-ля-ля-ля…

Тут, хотя тон Кондратия был нейтральным и не имел отношения к кому-либо конкретно, Оля перебила его:

– Ну что ты, Кондратий! Нельзя так. Мы должны тут помогать друг другу. А ты…

И сказала она это, наверное, просто из зависти, что не ей первой вспомнилась столь подходящая песня.

Оля не нашла слов, чтобы закончить свой короткий спич. Она встала, улыбнулась и помахала рукой Родине. Та в ответ, собрав все свои силы, приподняла костлявую руку и криво улыбнулась.

Со стороны все выглядело так, будто Оля стоит внутри беседки за перилами, как на правительственной трибуне, и принимает парад, радостно приветствуя его участников.

Что же касается утверждения «мы должны помогать друг другу», то Оля выразила им исключительно свое личное состояние. Она была уже на грани. Еще чуть-чуть, и девушка действительно займется безвозмездной помощью соседям по отделению. Со скуки. И если бы не Коля, который хоть как-то помогал скрашивать стерильные больничные будни, она уже активно воплощала бы в жизнь только что провозглашенный девиз: «Мы должны помогать друг другу».

Странно, но твердо сказанные слова «мы должны», как заклинание, повлекли за собой появление на территории парка двух джипов. По крайней мере, так показалось Коле. Он почему-то соединил причинно-следственной связью слова сестры «мы должны» с тем, что после них ворота открылись и вовнутрь, сердито урча моторами, ворвались два совершенно одинаковых черных и с затемненными стеклами джипа. Практически каждому человеку при взгляде на них воображение (если оно у него было) невольно дорисовывало обеим автомобилям дуло и делало их похожими на маленькие юркие танчики.

Машины пронеслись по главной широкой аллее и скрылись во внутреннем дворике корпуса.

– О, приехал, старый хрен, – сообщил Коля.

Оля, как и другие, заметила джипы и, наверное, тоже имела по этому поводу какое-то свое нелестное мнение, но обратила внимание на другое.

– Два-ноль, – сказала она, напоминая брату, что игра продолжается.

– Почему? – удивился Коля.

– Слово, – Оля изобразила пальцами кавычки, – которое ты употребил в отношении нашего отца, имеет ярко выраженную негативную окраску и, мм-м, несвойственно литературной речи интеллигентных высокообразованных людей, ага, каковыми мы с тобой, без сомнения, являемся.

У него даже немного закружилась голова от этого длинного и витиеватого предложения.

Но Колю эти слова не смутили:

– К твоему сведению, сестра, это имя существительное я употребил, имея в виду всем известный корнеплод, а не ругательство, о котором ты подумала в силу ограниченности своего ума.

На что Оля парировала:

– Какой же наш папа корнеплод? Мм-м. Или мы в сказке под названием «Чиполлино»? Напомню тебе, брат, что наш папа – генерал в отставке, а не корнеплод. И совсем еще не старый. И вообще, нельзя так про отца! Ага! Приехал, ну и черт с ним. Пускай катится к едреной фене.

– Два-два, – удовлетворенно завершил дискуссию Коля.

Оля как-то быстро согласилась с братом и молчаливо сдалась.

Кондратий достал очередную сигарету.

Он попробовал представить себе Едреную Феню.