Печать мастера

А услышав шум — нырнул за ограду, отдышался и медленно похромал туда, где теперь был его дом — под мост.

По пути попил из фонтана, присел на край, положив рядом тубус, достал яблоко из кармана и тщательно вытерев о рукав, хрустнул, пережевывая.

Нужно помянуть. Мастер говорил всегда следует поминать ушедших за Грань, поминать тем, что есть.

Яблоко оказалось кислым до слез, но Коста жевал. Жевал и давился, жевал до тех пор, пока не остался жалкий огрызок. Огрызок, подумав, он тоже съел. Весь. До последней косточки.

Ведь умирает он не каждый день. Это нужно отметить.

В сизом небе сверху сверкнули длинными косыми всполохами острые молнии. Прогрохотало, и вместе с раскатами грома на землю рухнули первые капли дождя. И стена небесного плача отделила твердь от купола.

Ученик каллиграфа — умер.

***

В засаде около центральных доходных таверн Коста просидел недолго — пересчитал всех магов, послушал обрывки разговоров — чужаки не собирались покидать земли Арров, пока не вернется Глава Вэй — и потрусил к лавке старьевщика.

На второй — их с мастером ярус, Коста поднимался, осторожно прощупывая ступеньки в темноте — часть проломилась и обуглилась. В комнате не осталось ничего, кроме жирного пепла и обломков.

Караулить внизу пришлось долго — ждать подходящего момента и времени, когда дождь станет проливным, а тучи совсем скроют звезды.

— Агххххххххх… — замычал старьевщик, суча ногами по земле, когда Коста накинул ему на шею петлю из ремня и затянул со всей силы, утаскивая в тень под навес.

— Где тело мастера? — просвистел Коста тихо, чуть ослабив удавку.

— Агхххххххх… агххххххх…

— Где тело, печать мастера и вещи?

— Агххххххх…забрали… зааааа… брали…

— Кто?

— Я не могу дышать… агхххххххххх…

— Кто?!

— Маги… пришлые… агха…агха…я не причем… пришлые пришли… тело забрали… выслали в Ашке… сразу… — прохрипел старьевщик.

— Вещи? Баул? Печать?

— Все забрали… все они забрали… всё…

— Ложь, — Коста затянул удавку ещё раз. — Они не воры… и приходили за другим… где печать и вещи?

— Печать забрали, Марой клянусь… вещи бросили… но… лавку сожгли… вы должны за это….

— Мы платили за декаду вперед… — прошипел Коста тихо.

— …аггххх… я не сдал бы комнат преступникам… сам бы сдал, коль знал что беглые… мне не нужны проблемы с кланами… агххх…

— Вещи мастера?

— …продал… агххх… все продал…в счет долга… ремонт лавки…агххххххххх…

Коста сплюнул, но ослабил петлю, когда старьевщик потерял сознание.

***

Он думал полночи. Под монотонный шум дождя. Изредка выбираясь из-под моста наружу, чтобы намочить волосы. Он бы вылез весь, целиком, чтобы охладиться, но мази было мало и Коста берег руки и лицо, смазанные толстым слоем жира.

Мастер оказался не прав. Выпускать гнев и внутренний жар осознанно давая волю “дурной крови” совсем не опасно. Он — не изменился — те же две руки, пять пальцев, но стал спокойнее, больше ничего не мешало думать.

Магов, которых послали за наставником, Коста нашел, просто проследив за жрицами из маленького храма Нимы. Он счел, что маги из высших будут действовать как обычно, и оказался прав — чужаки заняли все комнаты в трех тавернах, пили, требовали еды, и каких-то сладостей, которые можно было достать только в Ашке, и… жриц любви.

Но пятерки наемниц, пятерки убийц… здесь не было — они как-будто растворились в воздухе после того, как…

Старьевщик наверняка присвоил все деньги, и выручил гораздо больше… но фениксы его не волновали, ему нужна — печать мастера… Иначе наставник Хо не сможет упокоится с миром…

Коста тряхнул головой, отгоняя мысли о красной косе на полу и веере брызг на стенах.

Не думать. Не сейчас. Я подумаю об этом — позже. Сейчас — спать.

Его завтрашний день обещал быть очень долгим.

***

Утро следующего дня, за оградой у заднего входа в храм Великого

В храм ему больше нельзя.