Павловский вальс

– Вы влюблены? – это признание поразило Пётра в самое сердце. Он даже предположить не мог, что Катарина любит другого мужчину.

– Тогда зачем…

– Он любит другую женщину. Ему я не нужна.

Пётр остановился. Вместе с ним остановилась и Катарина.

– Я знаю, что недостоин этой чести. Но всё же…я прошу вас стать мне другом, Катарина. Обещаю, что никогда более не потревожу ваш покой. Никогда не дам повод для недовольства. Вы мне нравитесь. Я чувствую в вас душу близкую, родственную, способную понять меня как никто другой. Позвольте быть рядом с вами и поддерживать вас.

– Хорошо!

Пётр рассмеялся. И этот смех принёс с собой лёгкость для Катарины. Пусть он её не любит, но разве не прекрасны его слова и поступки? Ей стало хорошо на душе. Она засмеялась вслед за Петром, да так звонко, что он опешил. Катарина смеялась рядом с ним. Это было похоже на чудо.

– Я согласилась, когда сказала хорошо! – смеясь, уточнила Катарина. – Я и раньше соглашалась, хотя мне это не нравилось.

– Вот как? – удивился Пётр. – И что же вам не нравилось?

Они пошли обратно. И вскоре вошли в дом. Ольга Владимировна и Андрей вытянули шеи, когда снизу раздались голоса. Через минуту в гостиную вошли Пётр и Катарина. Оба улыбались и не замечали никого кроме себя.

– Нет уж, будьте любезны, договаривайте, – требовал Пётр.

Катарина вытянула руку и начала загибать пальцы:

– Вы с недостаточным вниманием относитесь к матушке. Вы полностью игнорируете Олега. Вы начали пить и постоянно пропадаете.

– Последнее совершенно незаслуженно. Я часто отлучаюсь по неотложным делам. Мне что, каждый раз спрашивать разрешения?

– Вы могли бы предупреждать о своих поездках, чтобы мы не волновались.

– Так вы волнуетесь? Никогда бы не подумал. Хотя о чём я говорю? Вы обо всех в доме волнуетесь. И удивляться тут нечему. Следовательно, мне должно сообщить вам, что я уезжаю сегодня в имение и вернусь только через три дня?

– Вы уезжаете? Когда?

– Прямо сейчас! В имение накопились дела. Мне должно поехать туда незамедлительно.

Они вышли из гостиной продолжая беседовать. Андрей лукаво кивнул им вслед.

– Дай-то Бог, – пробормотала Ольга Владимировна, – Пётр лучшей супруги не найдёт. Вот бы понял, как ему повезло.

Глава 50

Пётр вернулся домой поздно ночью и сразу отправился спать. Войдя в свою комнату, он услышал странный звук, нечто похожее на таинственный шёпот или нашёптывание. Крайне озадаченный этим явлением он стал озираться по сторонам. Очень скоро его взгляд остановился на подушке. Из – под подушки торчали в прямом смысле этого слова… чёрные кудри.

Пётр не сразу сообразил, кто это мог быть.

– Катарина? – глядя на кудри совершенно растерянно прошептал Пётр. – Она здесь…

Пётр взял горящую свечу со стола и с ней в руках осторожно обошёл кровать. Сделав ещё два бесшумных шага, он склонился и осветил спящую фигуру Катарины.

Вопреки общепринятым правилам засыпания, именно подушка лежала на голове Катарины. Она по привычке спала на левом боку. Левая рука исчезала где-то под складками одеяла, а правая лежала поверх одеяла ладонью вверх. Лицо было бледным. Чёрные реснички слегка вздрагивали. Рот оставался полуоткрытым, а губы постоянно шевелились, издавая тот самый звук, который и услышал Пётр. Волосы разметались в разные стороны. Часть из них лежала на полуоткрытых плечах и на кружевном воротнике ночной рубашки. Две верхние пуговицы ночной рубашки у самой шеи были расстёгнуты. Сквозь просвет между пуговицами были хорошо заметны края тонкой, серебристой цепочки.

Пётр очень долго смотрел на лицо Катарины. Смотрел с невыразимой нежностью и боялся пошевелиться, чтобы не вспугнуть очарование этого мгновения. Неожиданно его внимание привлекли следы от ссадин на ладони Катарины. Им мгновенно овладело неудержимое желание прижаться губами к этим ссадинам. Он попытался бороться, но сразу потерпел сокрушительное поражение. Опустившись на колени, Пётр склонил голову и коснулся губами ладони Катарины.

– Пётр…

Катарина прошептала это слово во сне. В нём слышалась такая сильная боль, что Пётр отшатнулся, а в следующее мгновение бросился вон из комнаты. Он вбежал в кабинет, запер за собой дверь, опустился в кресло и судорожно прошептал:

– Будь я проклят, будь проклят. Я жестоко надругался над ней, осквернил тело и душу прекрасного ангела…она глубоко страдает…невыразимо страдает…она никогда не забудет…никогда…

До самого утра, Пётр так и не сомкнул глаз. Он всё время вспоминал последний разговор с Катариной. Она не захотела причинять ему боль. Теперь он это понимал. Слишком легко она простила его. Слишком легко. Уже тогда должен был понять всё. Она подарила ему покой, но сама в душе страдала.