Павел и Авель

– Представляю, как страдает там наша бедняжка! Сплошное воздержание, посты и молитвы, – пробормотал Морозявкин, потянувшись за очередной бутылью, оплетенной итальянской соломой. – А ты был у русского посланника?

– С этой тупой скотиной я говорил три раза, – злобно пробормотал граф Г. – Даже хотел вызвать его на дуэль. Но он зол на то что Лизонька обратилась к французскому королю в изгнании через его голову, мол это лишь посольская прерогатива. Помогать наотрез отказался, дескать не его дело и все. Посоветовал рассчитывать на дружескую поддержку. Я даже хотел вызвать его на дуэль, ну а потом просто двинул в зубы.

– А он что? – с интересом спросил Морозявкин.

– Неважно, – поморщился граф и почему-то потер скулу. – Важно лишь что нам делать теперь?

– Предоставь это мне, дружок! Я ее вытащу, нашу птичку! – после вина друг Вольдемар весьма раздухарился, как это обычно и случалось.

– Ты? – граф Г. казалось не был вполне уверен в способностях приятеля. – Но каким путем, скажи на милость?

Морозявкин нагнулся к графскому уху и что-то горячо зашептал…

Глава 15. Монастырь по-венециански

Тем временем жизнь в обители Convento di Santa Maria degli Angeli текла своим чередом. Однако же там процветали не только посты и молитвы, как по неопытности предположил Морозявкин. Европейские монастыри, как про то доподлинно вызнали путешественники из России, начиная еще с царя Петра I, служили местом заточения надоевших жен, светских львиц, пытавшихся снова стать добродетельными, и непристроенных дочек. Их «приданое» было весьма полезно монастырской казне. В монастыри удалялись также и вышедшие в тираж венецианские дожи, подобно Пьетро I или Витале Кандиано.

Даже сам Казанова, этот вечный любовник, не пропускал женские монастыри, причем уверял, что посещение оных было вполне сравнимо с публичными домами, разве что дамы проигрывали в опытности и разнообразии утех, хотя тоже не всегда, не всегда…. Вельможи жаждали чувственных удовольствий и осаждали эти рассадники добродетели, не довольствуясь обычными светскими куртизанками.

В общем под жарким итальянским солнцем расцветали не только розы, но и многочисленные любовные романы и похождения, причем повсеместно. Закон также не оставался глух к велениям плоти – например распоряжение XV века предписывало венецианкам хорошо питаться, дабы лаской и своими пышными формами отвлекать мужчин от греха содомии.

Сам же остров Мурано, спутник островного города Венеция, располагался в Венецианской Лагуне, наряду с островами Бурано и Торчелло. Здесь еще с античных времен селились венецианские стеклодувы. Они делали превосходное муранское стекло, зеркала, даже очки, и выхлопотали себе привилегию завести от аристократки ребенка, имя которого впоследствии заносили в «Золотую книгу» венецианских патрициев. Далеко ходить было не нужно – вельможи строили себе тут виллы, и предавались возвышенным философским и научным дискуссиям.

Вот в какое место угодила мадемуазель Лесистратова, сама того не подозревая. Отказавшись от ссылки в бордель, она полагала что обрела время подумать и собраться с силами для новых подвигов. Однако, как ей объяснили сестры, ее обязанности как образцовой послушницы должны были стать весьма обширными. Лесистратова боялась, что ее приставят как дворовую девку к черной работе на скотном дворе или в огороде, однако мать-настоятельница, внимательно и всесторонне ее осмотрев, и даже задрав по этому случаю выданную казенную рясу до грудей, нашла что она необычайно хороша собой и достаточна пышна формами, поэтому ей надлежит выполнять особые обязанности, вполне впрочем приятные. Лиза была порядком озадачена таким поворотом событий. Она конечно не раз слыхала уже сальные шуточки про монастыри и безутешных монашек, но никогда не придавала им серьезного значения.

– Видишь ли, дочь моя, – сказала настоятельница весьма томным, и в то же время авторитетным голосом, – у нас здесь есть много дам, которые желают вновь обрести утраченную в свете добродетель, и нам следует дать им возможность достичь этой высокой цели. С другой стороны, галантные миряне традиционно осаждают стены нашей обители, стремясь добиться взаимности от привлекательных сестер – особенно когда им отказывают строптивые горожанки…

– И поэтому сестрам надлежит удовлетворять их прихоти, а светские блудницы будут смирять в это время плоть постом и молитвой? – поинтересовалась с искренним возмущением догадливая Лизонька.

– Именно, постом и молитвой! Ты весьма догадлива, дочь моя. Ну а наши опытные сестры объяснят тебе все детали… – отрезала настоятельница, более похожая в этот момент на заурядную мамку из уездного дома терпимости.

Лиза поняла, что в суде ее обманули не только тогда, когда выносили приговор по лживому обвинению, но и тогда, когда предложили видимость выбора между публичным домом и монастырем, ибо выбор этот оказался между борделем и… еще хлеще борделем.