Паучий дар

Послышался жестяной перезвон тревожного колокольчика, и жители плавучей деревни поспешили в укрытие. Двое мужчин, которые увели Харланда под палубу, выскочили наверх и рванули к другому кораблю. На палубе остались только Неттл и Шэй Эммет.

Когда по всей плавучей деревне захлопнулись люки, Эммет вытащил из ящика старую, грязную колесную лиру. Перекинув ремень через плечи, он прижал похожий на скрипку инструмент к животу и начал вертеть ручку. Вращающееся колесо задевало струны, и лира издавала скорбные аккорды, словно три голоса завывали в отчаянии.

Воздух посвежел, солнце испуганно спряталось за облаками. Камыш взволнованно зашептался, словно спешил поделиться страшными новостями. Серо-зеленый парус захлопал и громко затрещал, стремительно наполняясь ветром.

– Тебе лучше спуститься вниз, Неттл, – сказал Эммет, не отрывая глаз от камышового леса. – Боюсь, встреча с другими членами экипажа тебя… не обрадует.

* * *

Торопливо спустившись под палубу, Неттл обнаружила, что стоит согнувшись в тесной, но хорошо обставленной каюте. Трепещущий свет масляной лампы бросал отблески на стены, обшитые дубовыми панелями, на отполированную латунь и яркие тканые коврики. А также на человека, сидевшего в каюте.

– Здравствуй, Неттл, – сказала Тэнси.

Одетая в элегантный дорожный костюм, она сидела на стуле, обитом вышитой тканью, с плоской фляжкой в руке. При виде Неттл она не улыбнулась, не поднялась навстречу, чтобы ее обнять. Неттл искала в лице подруги знакомые черты – и не находила. Солнечный ореол тепла, всегда окружавший Тэнси, исчез, словно рассыпался пеплом.

– Здравствуй, Тэнси, – ответила Неттл и опустилась на ближайший стул.

– Ты не удивлена? – спросила Тэнси все тем же безразличным тоном. – Не собираешься биться в истерике?

– Это не в моем духе.

Корабль едва заметно качнулся и тронулся с места. Неттл слышала, как он с треском и скрипом продирается сквозь камышовый лес и постепенно набирает ход.

– Если хочешь что-то сказать, скажи, – бросила Тэнси. Впервые в ее голосе прозвучал намек на напряжение.

– Хорошо. – Неттл держалась со всем возможным спокойствием. – Как давно ты примкнула к Освободителям?

Тэнси ответила не сразу – сперва хлебнула из фляжки.

– Вообще-то это ты виновата, – сказала она. – Шэй помог устроить твоего брата Коула в санаторий, чтобы присматривать за ним. Он думал, что из Коула может выйти проклинатель, – достаточно вспомнить, как он орал и ругался. Но нет, Коул пошел на поправку. Примерно полгода назад ты перестала его навещать, и я начала ходить к нему вместо тебя. Так мы с Шэем и познакомились. Он сразу понял, что я за человек. Разглядел во мне проклинателя – и завербовал.

Получается, Шэй Эммет не по доброте душевной помог Неттл и ее брату: у него имелся скрытый мотив. Он увидел в Коуле еще одного возможного проклинателя для своей коллекции. Неттл также заметила, что Тэнси называет Эммета по имени, и задалась вопросом, насколько она близка с лидером Освободителей.

– То есть ты уже была проклинательницей, когда встретила мистера Эммета? – Неттл старалась не обращать внимания на доносившиеся сверху зловещие звуки. Кроме тоскливого завывания колесной лиры там грохотали тяжелые шаги, отчего с деревянного потолка сыпались струйки песка. Судя по всему, Эммет был на палубе не один.

– Да, – ответила Тэнси с резкостью, которой Неттл никак от нее не ожидала. – Я ведь сказала, это ты во всем виновата.

Она покрутила фляжку в руке, и на металле заиграл отсвет лампы.

– Ты не представляешь, через что я прошла, пока собирала себя по кусочкам после проклятия, – продолжила Тэнси. – Мне потребовалось несколько месяцев, чтобы натянуть на лицо храбрую маску, но даже тогда я не переставала прятаться в своей раковине. А потом Келлен снова объявился – вместе с тобой. Ты жила во власти проклятия три года, потеряла родителей, собственными глазами видела, как твой брат убил твою сестру. И держалась так, будто с тобой все… в порядке. Ты была спокойной. Сдержанной. Всегда заботилась о других, словно с тобой ничего страшного не случилось. Как будто пережить проклятие легко и просто!

– Просто? – не поверив своим ушам, переспросила Неттл.

Она-то чувствовала себя развалиной, кучей сломанных частей, кое-как связанных бечевкой, и всегда ощущала болезненную ущербность рядом с безупречной сияющей Тэнси.

– Это было невыносимо, – дрожащим голосом проговорила Тэнси. – И я тебя возненавидела. А еще возненавидела себя за то, что ненавижу тебя, ведь я знала, что это несправедливо. Но однажды я поняла, что мне вовсе не нужно быть справедливой. Со мной-то мир обошелся куда как несправедливо, да и вообще справедливостью в нем и не пахнет. Я испытала такое облегчение, когда сдалась и позволила проклятию вырасти в моей душе! Проклятое яйцо перестало мучить меня, я начала воспринимать его как тайный источник силы.

Неттл давно забыла, каково это, когда тебя ненавидят. Внезапно она снова ощутила себя под пристальным взглядом мачехи, с лица которой медленно сползала вуаль притворства.