Пасынок судьбы. Искатели

- По-моему, это здесь! Лена говорила, что тут должна быть громадная ива, очень старая, с растрескавшимся стволом. За пять лет ива могла упасть от ветра, и если это так, то вон из воды торчат ее останки.

- Ага! - злорадно оскалился Борис. - А вон, в десяти метрах дальше, чьи останки торчат? А там? А сзади?

В самом деле, ив вдоль реки было предостаточно, в том числе и очень старых.

Паганель с высоты своего роста уничижительно поглядел на Бориса.

- Боря, вы скептик! Как хотите, а я похожу тут с лозой.

Следующие полчаса мы занимались тем, что лазили по кустам в стороне от реки. Причем Максим Кузьмич шел, закрыв глаза, со своим прутиком, а мы с Борисом расчищали ему дорогу, отводя мокрые осклизшие ветви. Наконец, лозоходец открыл глаза и сообщил, что пора перекурить.

- Ни хрена мы тут не найдем! - повторил свою вчерашнюю фразу Борис, сплюнул на раскисшие желтые листья, и продолжил: - Может, ну его, а? Смешно же, в самом деле! Взрослые люди, а занимаемся ерундой! Самого Судакова надо искать, а не его мифические тайники!

Паганель пыхнул трубкой, молча упер прутик в центр ладоней и решительно зашагал в кусты. Я посмотрел ему вслед.

- Борь, а ты вообще-то веришь в эту… биоэнергетику?

- Да верить-то я верю. Но нельзя же искать незнамо что незнамо где!

Я пожал плечами.

- А, по-моему, это все бред сивой кобылы! Айда, заберем Кузьмича и пошли отсюда - мне тут не нравится!

Борис поковырял носком ботинка прелые мокрые листья на тропинке и ответил:

- Серега! Я-то с тобой согласен, но Паганель… Он же упрямый! Придется ждать, пока его научное любопытство не будет удовлетворено.

И тут из кустов раздался крик Максима Кузьмича:

- Нашел!

Мы с Борисом уставились друг на друга.

- Не может быть!

Паганель стоял над кучей прелых листьев, из-под которых виднелась квадратная железная крышка люка с квадратной скобой. Мы отгребли листья, Борис ухватился за скобу - но не тут-то было! Крышка словно приросла к земле. После попыток открыть ее вдвоем, а затем и втроем выяснилось, что люк заперт. Нашлась и замочная скважина, прикрытая ржавой металлической пластинкой. Борис достал из сумки инструменты и присел на корточки над люком, Максим Кузьмич неуклюже пристроился рядом. Искатели долго ковырялись в замке, а я бродил вокруг, оглядывая окрестности.

Наконец Борис вскочил и с досадой саданул по скобе ногой.

- З-зараза! Лом бы сюда! Или хотя бы монтажку!

Паганель выпрямился во весь рост и уныло поддержал Бориса:

- Граммов пятьдесят тротила не помешали бы!

Потоптавшись вокруг тайника еще минут пять, мы, наконец, решили выбираться из этого оврага. Люк замаскировали листьями, привели в порядок полянку вокруг, Борис собрал свои инструменты, и мы двинулись в сторону Раменок. Дождь сменился мелкой моросью, все основательно промокли, я непроизвольно вздрагивал, когда холодные капли с веток попадали за шиворот.

Мы прошагали уже очень прилично, углубившись в долину, и силуэты далеких зданий приблизились и стали более четкими. Неожиданно путь нам преградил какой-то широкий извилистый ручей с топкими берегами, впадавший в Сетунь. Пришлось обходить его, отклоняясь влево. Борис, раздраженный непогодой, а более всего неудачей с люком, матерился, попадая ногами в лужи. Паганель невозмутимо шагал первым, изредка сверяясь с картой.

- Твою мать! - Борис в очередной раз поскользнулся в жидкой глине. - Когда наконец кончатся эти долбаные джунгли?

Максим Кузьмич отозвался, что во всем нужно искать положительные стороны: во-первых, еще Ницше говорил, что «все, что меня не убивает, делает меня сильнее», во-вторых, отсутствие результата - тоже результат, а в третьих, чудесная прогулка по столь живописным местам пойдет всем на пользу.

Я молчал, но внутренне склонялся к мнению Бориса. Я промок, замерз, а «живописная местность», по которой мы пробирались, представляла собой заросли бурьяна и колючих кустов шиповника и боярышника вперемешку с кучами мусора. Мало того - все это довольно мерзко пахло, видимо, мокрым навозом, а под ногами чавкало, как в болоте. В гробу я видал такие прогулки, полезные для здоровья!

Надежда выбраться в цивилизованные места окончательно оставила нас еще через полчаса. Даже оптимист Паганель не выдержал и в эмоциональной форме прошелся по поводу населения окрестных районов, которое, правду сказать, отличалось повышенным бесстыдством - какую только дрянь они не бросали в этот овраг! Хуже было лишь вчера, когда мы лазили в подземных лабиринтах, но об этом мы предпочитали не вспоминать…

Вдруг Борис, шедший теперь первым, остановился и поднял руку, мол, тихо… Мы замерли, прислушиваясь. Впереди разговаривали. Ветерок принес запах костра и какой-то походной еды. Справа от нас высились мокрые прибрежные кусты и журчал невидимый за ними ручей, судя по карте, бывший речкой Раменкой. Дымком тянуло слева, оттуда же слышались и голоса. Тропинка, если так можно назвать грязную канавку, по которой мы шли, тоже сворачивала влево. Паганель нарушил наше молчание:

- Что ж, все равно другой дороги нет! Пойдемте, друзья! Авось, нам подскажут дорогу!