Пастырь

Стайка глупых птиц не успела завершить привычный круг над озарённым первыми лучами солнца сверкающим куполом. Окровавленные тушки упали у подножия божьего храма.

В воцарившейся на площади тишине внезапно послышалась музыка, доносившаяся из храма. Граммофонная труба бравурно грянула «Маршем славянки». А над выщербленным белым парапетом колоколенки показалась русоволосая голова юной красавицы. Девица по грудь высунулась из укрытия, вскинула к плечу старенькую отцовскую двустволку и жахнула дуплетом дробью по задранным вверх мордам оккупантов.

Разумеется, огонь из неумелых рук не причинил физического вреда зазевавшимся охотникам. Однако моральный урон нанёс ощутимый. В штаны каждому вояке не заглянешь, но с площади драпали завоеватели Европы дюже прытко, и спесь с наглых рож слетела моментально. Вслед за перетрусившими конвоирами разбежались согнанные к церкви селяне.

Площадь опустела. Враги попрятались за стенами окрестных хат и залегли за плетёной изгородью дворов. Гортанной бранью закаркали команды на немецком языке.

Барабанной дробью забил ручной пулемёт, осыпая свинцом верхушку опасной колокольни. Трое солдат с ручными гранатами в руках, низко пригибаясь, зайцами запетляли к стенам одинокой церквушки.

Из зарешеченного оконца маленькой кельи, пристроенной к храму, со звонов выпрыгнуло выбитое стекло. Следом защёлкали револьверные выстрелы. Ветеран войны хорошо набил руку на стрельбе, да и наставник в Гуляйполе был талантливый — учил на совесть.

Троица бегунков, выронив гранаты, навечно упокоилась на брусчатке площади, рядом с окровавленными тельцами загубленных голубей.

Пулемёт свинцовой плетью хлестнул по стёклам. Хрустальные брызги звенящим бисером осыпались на камни.

Казалось, после грохота стрельбы, тишина накрыла серый предрассветный мир. Но лишь стихло эхо выстрелов, как из-за стен храма стала опять различима музыка военного оркестра. Несгибаемая славянка прощалась с уходящими на смертный бой воинами. Стало понятно: граммофонная труба гремела маршем именно из крохотной кельи, где коротали ночь сторож — инвалид с дочерью.

Брать маленькую каменную крепость штурмом командир полка не собирался. И хотя очень хотелось бы жёстко потолковать с махновскими шпионами, но разменивать немецкие жизни на любопытство контрразведчиков не стоило. Всё и без допроса понятно с русскими фанатиками. И, похоже, анархисты сдаваться не намерены. Знают, что оккупационные власти приказали бандитов в плен не брать. Из — за чего отряды Махно тоже ведут партизанскую войну не по цивилизованным канонам.

Однако никакие храбрецы — одиночки не способны остановить мощную германскую машину войны. В этом карательном рейде знаменитые махновские тачанки и дзоты окажутся бессильны против железной армады. Могучий вал неумолимо накатывался на Гуляйполе. Даже заранее предупреждённые о нападении, отряды анархистов не смогут остановить регулярные войска. Просто, полковнику не хотелось долго гоняться за разбежавшимися партизанами по Дикому полю. И хотя размен четырёх отличных солдат на парочку недочеловеков был проигрышным, но впереди ещё будет шанс изменить расклад потерь. Полковник всё же надеялся, что Махно не получит сигнал — голуби-то не успели улететь.

С защитниками маленькой крепости расправились быстро.

Кровавый рассвет лишь озарил край горизонта, а походная колонна уже ползла длинной серой змеёй к гнезду анархистов. Далеко впереди и по краям скакали разведгруппы всадников. Шлейф душной пыли накрывал арьергард пехотного полка. Полковнику хотелось переместиться вместе со штабов в голову колонны, но попадать под пулемётный огонь какого-нибудь безумного фанатика — одиночки было не разумно. Штабной автомобиль под прикрытием трёх броневиков плёлся в середине походного построения. За облаком поднимаемой ими пыли брели тягловые лошади артиллеристов, а вслед за пылящими колёсами лафетов тянулись обозные телеги доверху загруженные ящиками снарядов и провианта.

Вот такую мрачную картину обозрел Алексей, беззвучно пролетая мимо бредущей по степи колонны врага. Дрыналёт Сына Ведьмы проскользнул далеко сбоку, со стороны восходящего алого диска солнца. Даже конные разъезды флангового охранения не придали значения парящей вдалеке чёрной птице. Разгорающееся светило мешало вглядываться в контуры степного воздушного хищника.

Алексею не терпелось взглянуть поближе на покинутое врагом село, чтобы оценить разрушения. Над центральной площадью клубился странный сизый дымок. На обычный пожар похоже не было. Ещё кольнул глаз отблеск исковерканной кровли церковного купола. Только вот Алексей видел колдовским взором, что никакого купола уже нет. Нет колокольни. Стены храма царапают небо неровными зазубринами выщербленных краёв.