Пароход идет в Яффу и обратно (Рассказы и повесть)

Она опять не поверила, потом снова стала хвалить неожиданную ученость коммунистов и попросила достать ей книжку о кризисе на еврейском языке. Она хочет знать все, что знает ее сын. Она хочет, чтобы Герш, когда приедет, смог с ней говорить обо всем. Например, ему захотелось потолковать о кризисе — так пусть он толкует с ней, а не бегает для этого в другой дом. Трудно в наши дни быть матерью: сыновьям уже мало одной заботы и ласки, им еще надо, чтобы мать кончила высшие женские курсы. Интересно знать, когда старая Хана могла это сделать? Ее выдали замуж в шестнадцать лет. Муж приехал из Летичева и не знал никакой профессии, только через тридцать лет он научился валять шапки, а сын к тому времени сделался подручным у бондаря и приносил домой два-три рубля. Она вышла замуж и, как только гости разошлись, села за машину, которую принесла мужу в приданое. С тех пор она строчит. Когда Герш уехал из Литина в Одессу, муж еще был жив. Он умер в голодное время в Проскурове, в бараке для сыпнотифозных.

Правда, красота не самое важное в жизни, но я могу поверить ей, что она была красивой девушкой. Она не посмела бы так сказать о себе, если бы ей не говорили это чужие люди. В Литине как-то поселились офицеры, и один из них встретил ее на улице и сказал: «Какая хорошенькая жидовочка». Но что такое красота? Прах и тлен, не правда ли?

И все же швея достала свою дубовую шкатулку. Порывшись среди лоскутков и наперстков, нашла старинную фотографическую карточку. Я увидел бледное и безгрешное лицо, полное освежающей красоты. Она вытянулась на снимке во весь рост, в старомодном черном платье до пят, с платком на голове, строгая и вместе с тем напуганная. Рядом с ней стоял ленивый, нелюбящий муж. Он и перед фотографом успел показать свое мнимое мужское превосходство. Она была широка, он худ, ее глаза были прекрасно раскрыты, его — вяло сомкнуты. Однако я увидел неоправданное высокомерие на его некрасивом, заросшем щетиной лице.

Увлекшись воспоминаниями, швея сообщила мне, что в те годы ее хотел взять замуж сын литинского купца Чернявского. Отец был богатый человек и жил в самом лучшем доме. У него был свой экипаж и какие кони! Есть кони — кони, и есть кони — львы. У Чернявского были кони — львы. Черные, пламенные, красивые! Сын увидел Хану на кладбище, где она любила гулять с подругами. Он вызвал подруг к себе и долго расспрашивал их о Хане. Она будет его невестой. Он пристал к отцу, и тот решил сам посмотреть дом Ханы. Он гордо вошел в нищий дом и не пожелал сесть на стул нищих, и не пожелал выпить молока нищих, и отказался от яблока нищих. Уходя, он сказал: «Глупый бездельник! Здесь живут нищие, последние нищие!»

Брак не состоялся. Старый Чернявский жив и сейчас. Он торгует на базаре и беднее Ханы Гублер. У него забрали и дом и черных львов вместе с экипажем, а сын еле-еле устроился на службу в Виннице. Он тогда женился на дочери хозяина кирпичного завода, но забрали и завод… Вот тебе и богатство… Прах, тлен… Хана Гублер родила трех сыновей и трех дочерей, но все умерли. Уцелел самый младший, и самый красивый, и самый умный — ее драгоценный Герш. Она очень довольна, что он еще не женился. Жизнь так устроена, что молодые жены не любят старых матерей. Если ей все равно суждено его лишиться, пусть это произойдет несколькими годами позже.

— Вы, должно быть, слыхали, есть такая песня, где жена заставила мужа принести ей в подарок сердце матери? Песня очень смешно называется… «Эрон лярон, ля-ля, ля-ля…» Это французские слова. К нам в прошлом году приехал комедиант из Киева; вот он и представил все в лицах, как сын бежит, бежит и теряет по дороге сердце своей матери, которую он убил… Люди говорили, это в самом деле случилось у них, в городе Франция… даже газеты публиковали… Нам дали бесплатные билеты, всем кустарным людям… которые шьют или делают туфли, пуговицы, шапки, часы…

Хана Гублер поняла, что каждая мать может потерять своего сына, если она не будет знать все, что знает ее сынок. Через два дома живет Погребецкая, очень хорошая женщина, и ее сын большой человек, один из главных комиссаров в Киеве. Нет, ей грех на него жаловаться. Он ей посылает деньги и разные вещи. Но в прошлом году он заехал ее навестить. Обещал, что пробудет целый месяц, а прожил пять дней. Сидит дома и молчит, молчит. А потом надевает свой военный костюм и отправляется в райком, в райсовет, куда угодно. Мать ждет не дождется. Наконец сын возвращается вечером домой и опять молчит, молчит. Затем он уехал, а старая Погребецкая приходила к Хане Гублер жаловаться и плакать. А сын ее в самом деле такой важный…