Читаем Парнасский пересмешник. Новеллы из истории мировой культуры полностью

Традиционный афганский ковер: пистолеты, автоматы, вертолеты и танки. XX век, собрание Государственного музея Востока. Узор этого ковра отсылает прежде всего к вопросу влияния исторических событий, войн и катаклизмов на развитие декоративно-прикладного искусства.

Вывод советских войск, танки, окруженные вертолетами мечети. Ковры с вышивками на военную тематику называются белуджи, они получили большое распространение в годы войны, а стали широко тиражируемыми благодаря европейцам, которые вывозили их из Афганистана как уникальные предметы прикладного искусства. В общем-то, культура белуджи до сих пор проживает свое развитие, пополняя коллекцию изображений все новыми сюжетами, в том числе связанными с потрясшими мир терактами.

Воинственный контекст изображений не отменяет основную функцию ковров с рисунками военной тематики – это ковры для молитвы, которые никакого сакрального значения в повседневной жизни афганцев не имеют, хотя и используются с характерным молитвенным благоговением.

Белуджи можно связать с коврами, изображающими известных людей той или иной эпохи и анонсы политических событий, которые относятся к довольно значительному пласту агитационного текстиля, тоже представленного в богатой коллекции музея Востока и собраниях некоторых других музеев, например, Азербайджанского национального музея ковра.

Столь древнее ремесло, ковроткачество не могло не отвечать на подвижные реалии новых времен, и то и дело на коврах появлялись интерпретированные в понятной для их создателей манере новые знаки и символы. Влияние на такие изделие оказал политический плакат, который в стенах обычного дома скорее всего смотрелся бы чуждо, а потому оставался лишь в общественных пространствах. А вот органичные для любого интерьера, безусловно полезные, а главное представляющие и материальную, и художественную, и чисто утилитарную ценность агитационные или заряженные политически ковры не просто эффективно доносили до самого массового зрителя свой посыл, но и довольно скоро воспроизводили этот смысл, вводя тиражируемые изображения вертолетов, автоматов или политических вождей в моду. Таким образом пропаганда достигала своей цели. Несомненно, на сюжеты, связанные с революционными событиями и входившими тогда в жизнь советскими реалиями, сильное воздействие оказал политический плакат.

Подагрическая сандалия

«Происшествия в высшем свете, или Королевское хобби дало сбой». Посмотрите на эту карикатуру внимательно, особенно на расположение фигур: принц-регент зажат между бедрами своей любовницы леди Хертфорд.

Полученное в четыре года увечье стало знаковым для жизни царедворца, которого будут называть «хромым дьяволом». Широко известно изображение, на котором Луи-Филипп поддерживает Талейрана. На нем можно заметить, что старик в ортопедической обуви. Знаменитые башмаки Талейрана компенсировали, насколько это возможно, его хромоту. Глядя на них, можно сказать одно – ортопедия за 200 лет сильно ушла вперед

Джордж Крукшанк. Несчастные случаи в светской жизни или Королевское хобби сломалось! Посвящается Обществу подавления порока. 1819. Англия

Уолтер Снейд. Подагра

Мужчина, страдающий подагрой. Цветной офорт, 1814

На заднем плане там упал еще и Фредерик, принц Йоркский, споткнувшийся о камень с надписью «милой от Виндзора». В изображении Георга, кроме огромной задницы, есть еще несколько занятных деталей: на правой ноге, например, можно заметить странную обувь – это подагрическая сандалия. Деталь явно высмеивает плохое состояние здоровья регента, которое не мешает ему блядовать. Регент говорит, что надо перестать ездить в Хертфорд и начать ездить в Ричмонд. Хертфорд – поместье многолетней любовницы принца, и это безусловный намек на желание поменять ее на другую. В руке у леди Хертфорд – пучок березовых прутьев, видимо, олицетворяющий ее власть над любовником.

Леди Хертфорд – одна из самых известных любовниц принца Уэльского, будущего Георга IV. Она была женой его друга, и принц часто бывал у них в гостях. Шутили, что не проходит и дня, чтобы Георг не посетил леди Хертфорд. Несмотря на то, что множество карикатур запечатлели маркизу как очень тучную женщину, в свое время она числилась среди первых красавиц королевства. Ее красотой восхищался ирландский поэт Томас Мур, а Джошуа Рейнольдс написал прекрасный портрет, на котором она ничуть не толстая и действительно очень привлекательная.

«Никто не посмеется над прикосновением подагры». Впрочем, люди не стеснялись говорить об этой болезни, которая выдавала их зажиточный и размеренный образ жизни.

Интересно, что широко рекламируемые в XIX веке средства от подагры были почти бесполезны, так как причины болезни в то время еще не были установлены. А реклама в основном описывала форму пузырьков.

Близнецы Фоше

Пожалуй, одна из самых выдающихся и трогательных историй о близнецах среди аристократии и монарших фамилий касается братьев Фоше, живших в конце XVIII – начале XIX века.

Луи Буше. Портрет братьев Фоше

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология