Парижский оборотень

— Все верно. Яблочко от яблони недалеко падает.

— Именно. Боюсь, нрав у него будет такой же необузданный.

— Сейчас про него этого не скажешь. — Эмар усмехнулся, вдруг представив, как маленький Бертран покушается на девичью невинность. — Что еще вы в нем заприметили?

— Кое-что пострашнее. Нечто столь редкое, что мне самой раньше видеть не доводилось, хоть в старину, как говорят, это считалось вернейшей и ужаснейшей из всех примет — печатью дьявола на человеческой душе.

Она понизила голос до шепота, и Эмару пришлось наклониться к ней поближе, тем более что холодный мартовский ветер, беснуясь, дребезжал оконными стеклами. Вопреки себе, Эмар почувствовал неладное; то ли от слов мадам Дидье, то ли от ледяного сквозняка, прорвавшегося с улицы сквозь щель в раме и скользнувшего по его спине, по телу побежали мурашки.

— Ну и? — нетерпеливо пробормотал Эмар.

— Помнится, когда я была маленькой, бабушка рассказывала мне про лес и чудищ, живущих в нем. Про людей, сошедших с ума, потому что столкнулись с безголовым всадником; про дерево, на котором шведские наемники повесили пятерых. Их души до сих пор томятся в том дереве — и не сгинуть ему до самого Страшного суда. Про белого оленя, каждый год появляющегося в лесу в поисках пары, только нужна ему не ланка, а девочка.

— Нельзя такое детям рассказывать, — заметил Эмар.

— Бабушка также говорила, что в деревню на ярмарку иногда забредают незнакомцы, а потом бесследно исчезают. Это морской народ является за жертвой, чтобы уволочь ее в подводное царство. Их можно узнать по влажному подолу и перепонкам между пальцами. Зубы у них острые, треугольные. А еще с гор приходят оборотни. Вот у этих на ладонях растет шерсть.

Она замолчала и затем добавила:

— У Бертрана на ладошках волосы.

Холодная весна с непрекращающимися дождями и сыростью подорвала здоровье мадам Дидье, и без того ослабленное переживаниями последних лет. Смерть мужа, ужасные события 1848 года, когда Эмар получил ранение и оказался в больнице, а вдобавок к ним недавнее предательство отца Питамона и несчастье Жозефины оставили глубокий след в ее душе.

Как-то раз она, приготовив длинный список покупок, шла по улице. Утро выдалось прекрасное. В воздухе витали весенние ароматы, небо ослепляло голубизной, какая бывает лишь после долгих, тяжелых зим, когда сама природа, кажется, стремится очиститься от всего плохого. Но стоило мадам Дидье задержаться в магазине тканей, как погода резко переменилась. Небо заволокло тучами, поднялся ледяной ветер, и вскоре по крышам забарабанил косой ливень. Чудесное утро обернулось ненастным полднем.

Лишь выйдя наружу, она заметила, как испортилась погода. Мадам Дидье попыталась остановить извозчика, но все экипажи были заняты. Потом зашла обратно в магазин, надеясь, что дождь вот-вот прекратится, но с неба лило все сильнее. В магазине было душно, а дверь то и дело открывалась, впуская холодный воздух, отчего ей стало нехорошо. Ее бросало то в жар, то в дрожь. Несильно, но чувствительно заболело горло. Ей хотелось поскорее попасть домой, прилечь и попросить Франсуазу приготовить травяной отвар. Он всегда помогал ей.

Наконец она решилась забыть про ненастье и отправиться на бульвар, надеясь остановить экипаж или укрыться от дождя в кафе и выпить чего-нибудь горячего. Подняв повыше каракулевый воротник и спрятав лицо, она вышла под ливень. Сделав два шага, она споткнулась, упала в лужу и в мгновение ока она промокла с ног до головы. Добрые люди помогли ей подняться, нашли для нее фиакр, и он быстро довез мадам Дидье до дома.

Несколько дней она провела между жизнью и смертью. К счастью, долгое пребывание в городе не сломило ее крестьянское здоровье, и мало-помалу она начала поправляться. Лежа в постели, мадам Дидье очень скучала по малышу, но не позволяла приносить Бертрана к ней в комнату, боясь, что может его заразить. Франсуазе и Эмару, которым тоже запрещалось приближаться к мальчику, приходилось расспрашивать о нем Жозефину и потом подробно рассказывать мадам Дидье о его проделках. Дом разделился на два лагеря, общавшихся между собой на расстоянии.

Наконец настал день, когда мадам Дидье почувствовала, что болезнь ушла. Погода была по-настоящему весенняя, не такая переменчивая, как в то предательское утро, когда она простыла. Окна в доме раскрыли, шторы колыхались от дуновения теплого ветерка.

— Сегодня я обязательно увижусь с Бертраном, — сказала мадам Дидье Франсуазе с Эмаром.

— Вам надо с ним повидаться, — сказала Франсуаза, смахнув слезу. — И раз уж вам полегчало, может, и мне разрешите?

— Конечно, милая моя, конечно. Ну и негодница же я: совсем запамятовала, что и ты у него не бывала. Давай, быстренько меня поцелуй и скажи, что прощаешь. А теперь неси сюда малыша.

И тут они услышали странный шум, который было не описать словами. Как будто кто-то задыхался, завывал и всхлипывал одновременно. Мадам Дидье и Франсуаза удивленно переглянулись. Потом кухарка выбежала из комнаты.

— Какого черта? — воскликнул Эмар.

Звук нарастал, становясь громче, резче и теряя сдавленность.