Париж с изнанки. Как приручить своенравный город

Поразительно, но здание часовни пережило беспокойный XIX век без единой царапины, и сегодня часовня открыта для посещения. Это очень тихое и спокойное место, несмотря на близкое соседство с бульваром Османа (Boulevard Haussmann). В садах на подходе к этому мавзолею в стиле греческого храма тянутся два ряда могил, которые всегда пустовали. Они символизируют королевских телохранителей, швейцарскую стражу; около 600 из них были зверски убиты во время ареста Людовика во дворце Тюильри в августе 1792 года (да-да, в саду Тюильри когда-то находился дворец Ренессанс, построенный по приказу Екатерины Медичи, и он тоже пал жертвой революции).

Гробницы Людовика XVI и его жены в самой часовне, говорят, расположены точно на тех местах, где были найдены их тела. Возможно, поэтому мраморные надгробные статуи стоят порознь. Мария-Антуанетта – ближе к Деве Марии, а ангел неподалеку как будто поддерживает отсеченную голову Людовика. Стоит заглянуть в книгу отзывов посетителей – она буквально усыпана изображениями королевской лилии и надписями Vive le roi^[105]. Революция 1789 года и все последующие потрясения так и не смогли истребить французский роялизм. Рождение города света

Залы XIX века хранят свидетельства атмосферы жестокости, которая царила в Париже десятки лет после того, как Людовик XVI оставил свою голову на площади, названной в его честь (ныне площадь Согласия – Place de la Concorde). Вопреки тому, во что так упорно хотят верить французы, их революция вовсе не была легкой смесью политических дебатов и нескольких ударов ножа гильотины, после чего навсегда наступили liberté, égalité, fraternité^[106]. А как же восстания и/или государственные перевороты в 1799, 1815, 1830, 1848, 1851 и 1871 годах? Я уж не говорю о куда менее серьезных вспышках насилия, которые не могли не отразиться на жизни города.

Целые стены Карнавале занимают картины XIX века с изображением хорошо известных зданий, таких как Лувр и Отель де Виль, подвергающихся нашествиям (почти всегда парижан). Здесь же и сцены мученической гибели людей на баррикадах – например, одна из жертв восстания 1848 года пишет собственной кровью лозунг на полуразрушенной стене.

Однако самые серьезные разрушения нанесли городу вовсе не политические катаклизмы – по иронии судьбы разрушение практически всей средневековой сердцевины Парижа произошло в попытке спасти город от самого себя.

В середине XIX века барон Осман, подаривший свое имя бульвару, а городу – новый стиль архитектуры, снес невероятное количество средневековых зданий, церквей и дворцов и даже придумал Парижу прозвище – Ville Lumière, Город света. Это прозвище связано вовсе не с причудливыми уличными фонарями и уж тем более не намекает на философское просвещение, как полагают некоторые, – все дело в солнечных лучах, которые стали заливать город светом сквозь бреши, пробитые Османом в древней планировке улиц.

Жорж Эжен, он же барон Осман (на самом деле у него и прав-то на титул не было), был коренным парижанином, сыном одного из военных атташе Наполеона Бонапарта. И еще он был, как утверждают многие, величайшим вандалом за всю историю города.

Осман служил префектом департамента Сены (главным администратором Парижа) с 1853 по 1870 год, и именно ему поручили миссию реконструировать город в соответствии с рационалистическими канонами XIX века.

Справедливости ради стоит отметить, что многое было разрушено из благих побуждений. Во время вынужденной ссылки Наполеона III в Англию французский император влюбился в викторианский Лондон^[107]. Он увидел грандиозный город, который был восстановлен и значительно расширен в границах после Великого пожара 1666 года, и начал подумывать о том, чтобы то же самое провернуть в Париже, но только без всякого пожара. Потому и был состряпан грандиозный план под названием Paris embellie, Paris agrandie, Paris assainie («Париж приукрашенный, расширенный и вычищенный»), с тройным акцентом на имени, чтобы люди уж нисколько не сомневались в том, о каком городе идет речь.

Монарх обещал дать парижанам воздух, свет и чистую воду. Были у него и тайные цели – помешать бунтовщикам строить уличные баррикады, как они это делали в 1830-м (когда изгоняли короля Карла X) и в 1848 году (когда был вынужден бежать Луи-Филипп). Наполеон III полагал, что широкие улицы свяжут многочисленные воинские формирования, разбросанные по городу, и войскам будет легче добираться для подавления восстаний.