Паранойя. Почему мы?

Пожалуй, неплохое начало. Правда, не успеваю я это отметить, как моя малышка вырывается и с криком «папа!» летит навстречу Ари. Я застываю, как вкопанная, и не дышу. В последнее время «папа» не сходил у Сены с губ, и это разбивало мне сердце. Надя говорила, что в парке многие гуляют с папами, и Сене нравится повторять за ними. И я, конечно, понимала, что обезьянничать в ее возрасте нормально, но сейчас глядя на то, как она готова назвать папой первого встречного, мне становиться до слез больно и очень неловко перед Ари.

Однако, он напротив, не теряется. С улыбкой подхватывает мою дочь на руки и кружит над головой, отчего она хохочет на всю округу.

– Так и что это у нас за красивая девочка такая? Сена? – спрашивает он, усаживая ее на предплечье.

– Сена, – подтверждает она с кокетливой улыбкой, сверкая синими глазками. Моя маленькая выброжуля.

Они подходят к нам с Надей, Ари тянется ко мне и целует в губы. Булочка, нахмурившись, непонимающе хлопает ресничками, будто говоря: «Это что за безобразие, товарищи, а ну-ка разойдитесь!». Мне становится смешно, потому что ревнует она явно не меня.

– Привет, – выдыхает Ари, нехотя отстраняясь. Мне и самой не хочется прерываться. Его поцелуи, как наркотик, но лучше отложить проявление чувств до вечера. – Как добрались?

– Прекрасно, спасибо. Извини, что она тебя папой назвала, неловко получилось. У нее просто сейчас папа – тема номер один, – смущенно объясняю я и, повернувшись к малышке, с преувеличенно – бодрой улыбкой говорю. – Булочка, это дядя Ари, а не папа.

Но она мотает головой и опять выдает своё упрямое:

– Папа.

Мне хочется провалится сквозь землю.

– Я же тебе показывала папу, помнишь?

Булочка радостно кивает, отчего белые помпончики на ее шапке весело подпрыгивают.

– Как его зовут? – сама не знаю, для чего настаиваю.

– Папа Сысожа, – следует незамедлительный ответ, вызывающий у Ари смешок, меня тоже всегда прикалывает, как она коверкает слова, но сейчас из-за смущения не могу оценить юмора и продолжаю гнуть свою линию.

– Ну, вот, а это дядя Ари, – подытоживаю мягко, но эта вредина, обняв его, прячет лицо и повторяет:

– Папа.

Я с шумом втягиваю воздух, не зная, что делать, но Ари приходит мне на помощь, останавливая очередной поток моих извинений.

– Не накручивай на пустом месте. Папа и папа, ребенку виднее. Пойдемте уже в дом.

– Но это неправильно… – пытаюсь возразить.

– Опять ты со своими правилами, – отмахивается он и, направляется с Булочкой в дом, набрасывая план дня. – Сейчас самое правильное пообедать и поехать кататься на лыжах. Погода отличная, надо ловить момент, а то обещали снегопад. А вечером посмотрим какой-нибудь фильм или поплаваем, если не устанем. Как тебе такая программа?

– Очень даже.

– Ну, тогда давайте быстро располагайтесь, переодевайтесь и в путь.

Так мы и делаем, и уже через час рассекаем по горам на лыжах, позже в ход идут снегоходы. День проходит под грифом «рождественская сказка»: море снега, солнца, кофе с маршмеллоу, пирожные и леденцы, сладкие поцелуи и смех.

Вернувшись домой, мы с Булочкой лепим снеговика, Ари снимает нас на камеру и вместо того, чтобы помочь, раздает инструкции и советы. Мне это надоедает, и я начинаю бросать в него снежки. Моя малышка от такой игры приходит в неописуемый восторг и с радостным криком закидывает Ари вместе со мной, а потом я и сама не понимаю, как она переходит на его сторону, и они закидывают уже меня. Мне даже становиться обидно, когда она, каждый раз попадая, хлопает в ладоши и в ожидании одобрения смотрит на Ари, словно он действительно ее отец. Вообще они хорошо поладили, даже слишком хорошо, что, конечно, не может не радовать, но меня беспокоит эта ее папа-тема. Наверное, стоит обратиться к Эстер за консультацией.

Ближе к вечеру довольные и уставшие, мы кое-как заползаем в сауну, чтобы прогреться. Ари бросает на меня жаркие, голодные взгляды, и у меня внутри начинает закипать ответное желание. Мне даже кажется, что сегодня обязательно все получится. Правда, из сауны я едва волочу ноги. Тело, как свинцовое, наполненное сухим жаром, от которого перед глазами все слегка плывет.

За ужином я откровенно клюю носом, но стараюсь держаться. Мысль, что я в очередной раз продинамлю бедного мужика не дает мне покоя. После ужина мы устраиваемся в небольшом кинотеатре на цокольном этаже. У Булочки, в отличие от меня, сна ни в одном глазу. Она бегает, прыгает и не замолкает ни на секунду, взахлеб что -то рассказывая Ари о своих игрушках, друзьях и сегодняшнем дне. На меня же накатывает такая слабость, что хватает лишь на то, чтобы, улегшись на кожаный диван, невразумительно мычать.

Ари что-то спрашивает у меня про фильм, я согласно киваю. В зале гаснет свет, Ари садиться рядом и, я кладу ему голову на колени, Булочка, побаиваясь темноты незнакомого места, ложится рядом со мной, и мы смотрим какую-то драму с Леонардо ДиКаприо.