Паранойя. Почему мы?

К счастью, открытие выставки отвлекает меня от очередного мозгоклюйства. Народу собирается много, причем, из состоятельных и даже знаменитых. Видимо, слух о покупке моей картины Акерманом не прошел бесследно, и от этого вдвойне становиться стыдно за свое трусливое поведение. В конце концов, я могла бы хотя бы в сообщении расставить все точки над «i», а не сливаться, как сказал бы Серёжа, будто вода в толчке.

Посетовав, решаю написать после выставки. Но не проходит и часа, как в галерею заявляется Акерман собственной персоной и, не теряя времени даром, быстро сканирует пространство в поисках меня.

Наши взгляды сталкиваются, и у меня сердце начинает колотиться, как сумасшедшее в предчувствии мини – Апокалипсиса. Наверное, это что-то на уровне инстинктов, когда чувствуешь, что раздразнила мужика до такой степени, что сейчас он тебя либо прибьет к чертовой матери, либо трахнет так, что ног не соберешь.

Я смотрю в этот хищный прищур, и все отходит на второй план, кроме мысли – беги. Растягиваю губы в вежливой улыбке и начинаю медленно отступать.

Дальше, дальше, дальше, а он все ближе, ближе, ближе.

По пути встречаются какие-то люди, что-то спрашивают, я отвечаю, Ари здоровается со знакомыми. Со стороны кажется, что мы просто, как и все, передвигаемся от одной картины к другой и вообще никак не связаны, но на самом деле не спускаем друг с друга глаз.

Разумом понимаю, что это глупо и смешно, но ничего не могу с собой поделать. Мне слишком неловко, чтобы поговорить тет-а-тет, поэтому продолжаю бегство, пока не оказываюсь загнана в темный закуток за одной из колонн галереи.

Не знаю, чего я ждала. Наверное, каких-то слов, упреков, смешков, но уж точно не того, что Ари Акерман в два шага преодолеет расстояние между нами, впечатает меня в колонну и, удерживая рукой за шею, вопьется в мои губы бешеным поцелуем, от которого у меня моментально ослабнут колени, а низ живота сведет горячей, сладкой судорогой.

Я все еще ничего не понимаю, теряюсь в нахлынувших ощущениях, а мое тело уже откликается, подобно дрессированной собачке, когда Ари скользит жалящими, жадными поцелуями по шее, оставляя свои метки. Распластанная на колонне его мощным телом, дрожу и судорожно хватаю воздух ртом, пока он ведет горячей рукой по моему бедру, забираясь под платье.

– Стой. Подожди, – пытаюсь свести ноги, но его рука уже там, сдвигает мои мгновенно намокшие трусики. Я всхлипываю от нетерпения, а он, как ни странно, замирает. Его мощное тело дрожит, будто ему неимоверно больно сдерживать себя.

– Что ты творишь? – шепчу дрожащим голосом.

– Ты скажи. Скажи, что я тебе не нравлюсь, что ты не хочешь меня, что боишься…  – яростно выдыхает он мне в щеку, –  назови мне хоть одну, гребанную причину, почему я всю неделю получаю от тебя отворот – поворот, когда ты ручьем течешь от одного моего прикосновения?

– Отпусти меня, – вспыхнув, выдыхаю едва слышно, все еще не в силах прийти в себя. Меня трясет, как припадочную от возбуждения, напряжения и неудовлетворенного желания.

Черт возьми, что вообще происходит? Обдумать не успеваю, Ари отступает, и я едва не стекаю бесформенным желе по колонне.  К счастью, где -то неподалеку слышится гул приближающихся голосов и это моментально приводит меня в чувство. Поправляю одежду и выпрямившись во весь рост, перевожу, наконец, взгляд на этого сумасшедшего.

– Так что? В чем причина, Ева? – будто только и ждал от меня знака, спрашивает он. Что-то в его взгляде цепляет меня за живое и ничего выдумывать не хочется. Да и зачем?

– Причина во мне, Ари, – признаюсь я холодно. – Вот в этом всем… В заморочках этих, глупостях, странностях. Я «трудная», истеричная, противоречивая и закомплексованная, меня не понимает даже мой психотерапевт, да я и сама, порой, себя не понимаю. Ты мне нравишься, Ари, очень нравишься, но я тебе не подхожу. Я не могу вот так сразу – с места в карьер, мне нужно время, нужно чтобы все было постепенно, поэтому, если хочешь нормальные отношения, подыщи кого-то с царем в голове.

Сказав все это, становится до невозможности жаль себя-дуру. Ну, вот в кого я такая?

Ари, будто задаваясь тем же вопросом, усмехается и качает головой.

– Ева, – мягко начинает он, глядя мне в глаза, – я не отношений хочу, а тебя. Понимаешь? Вот такую «трудную» и замороченную. Хочешь постепенно и не спеша? Я не против, давай. Только не надо больше решать за меня, что мне подходит, а что нет, я уже взрослый мальчик. Договорились?

Не знаю, почему, но я согласилась. Просто посмотрела в его смешливые глаза и поняла, если не с ним, то с кем тогда вообще пробовать?

Так мы начали встречаться. И все было, как мне хотелось: постепенно и не спеша. Разговоры по душам, много смеха, поцелуев. Были цветы, сюрпризы, подарки, рестораны, клубы, яхты, выходы в свет. У Ари, в отличие от меня, была насыщенная жизнь, и мне волей-неволей приходилось подстраиваться. С ним я в полной мере поняла, что такое настоящая роскошь. Он просто купал меня в ней.