Паранойя. Почему мы?

Естественно, я решила оставаться верной себе, то есть малолетней истеричкой и дурой. Вздернув подбородок, походкой от бедра, насколько это вообще возможно с ведром и рюкзаком, дефилирую на зов Долгова и выхожу на залитую солнцем полянку.

Сережа, расстелив плед, выкладывает на него наш завтрак. Почувствовав запах кофе из термоса и увидев бутерброды с лососем у меня радостно заурчало в животе. На свежем воздухе я по-настоящему проголодалась и готова была съесть даже сырые грибы.

Правда, теперь затея с демонстрацией вредности стала казаться еще более сомнительной, особенно, когда я заметила полные ведра и рюкзак Серёженьки. В отличие от меня, он набрал те самые «образцовые» грибы, и я не знала, как теперь поставлю свою сборную солянку. Высокопарная речь про ленивых, бездарных и пустых начинала обретать вполне конкретный пример.

– Чего ты там застыла? – заметив меня, интересуется Долгов. Я же решаю сохранять невозмутимость и, как ни в чем не бывало, ставлю свое ведро и рюкзак рядом с его.

У Долгова взлетает бровь.

– Та-ак, и что это? – тянет он насмешливо, пожевывая какую-то травинку. – Проблемы со зрением, с головой или очередные за*бы?

Я, поджав губы, демонстративно молчу, садясь напротив.

– Понятно, – втянув с шумом воздух, резюмирует он. – Ну, давай, сортируй. Посмотрим, заработала ты себе на завтрак.

– В смысле?

– В прямом, Настюш. Вот такое ведро, – кивает он на свое. – Где-то сто рублей стоит. Тебе бы хватило на два нормальных обеда. Но ты предпочла страдать херней вместо того, чтобы поработать. Нравиться вы*бываться? Ну, тогда вы*бывайся до конца: обеды, завтраки, ужины – всё сама, а то как-то не очень вы*бисто получается, тебе не кажется?

Сказать, что я в шоке от такого наезда – не сказать ничего, но, надо признать, бодрит не слабо и, конечно же, бесит.

– Ну что, молчишь? Пойдешь по – новой собирать или «назло маме отморозишь уши» и объявишь голодный бунт? – будто читая мои по-детски глупые мысли, издевается он.

– Да пошел ты! – покраснев, подскакиваю с пледа и, схватив только что поставленное ведро, решительно иду в лес, но не успеваю сделать и трех шагов, как слышу:

– Как вариант еще, Настюш, если сильно напрягаться не хочешь, можешь здесь, на пледе подзаработать.

Это была последняя капля. Развернувшись, взбешенная подбегаю к этому хохочущему придурку и высыпаю на него конфетти из грибов.

– Козел! Ты за кого меня принимаешь?! –  оседлав, колочу его изо всех сил, выплескивая накопившееся за утро бешенство. Я обрушиваю на него целый шквал тумаков: по груди, по голове и даже по рукам, которыми он пытается закрыться.

– Ну, ты же начала разговор про тарифы на трах. Карт-бланши какие-то упоминала, – продолжает он веселиться, уворачиваясь от моих ударов.

– Скотина, да я лучше сдохну, чем буду трахаться за еду! –  молочу кулаками, куда придется, задыхаясь то ли от злости, то ли от усталости, то ли от смеха.

– А за еду, между прочим, Настюш, не стыдно. Это называется безысходность. А вот за люксовую сумочку – это уже бл*дство, – дразнит меня Долгов, доводя до точки кипения.

– Это что, намек? – вызверевшись, впиваюсь ногтями ему в предплечья.

– Помилуйте, Анастасия Андреевна, я вам разве сумочки покупал? – вырывается у него какой-то полустон.

– Представь себе! – пыхчу в ответ.

– Ну, тогда пора снижать тарифы, – глубокомысленно изрекает он и вновь заливается смехом. А я смотрю на него такого улыбающегося, и вся моя злость окончательно испаряется. Долгов, почувствовав перемену, скидывает меня на траву, наваливается сверху и жадно целует. Для вида, конечно, сопротивляюсь пару секунд, но потом обессиленно сдаюсь его напору.

– Сволочь, – выдыхаю ему в губы.

– Вредный мартыхан, – парирует он со смешком. Хочу возмутиться столь нелестным сравнением, но все слова тонут в глубоком, томительном поцелуе.

 Разгоряченные борьбой и палящим солнцем моментально возбуждаемся. Стаскиваем нетерпеливо одежду, покрываем друг друга остервенелыми, жалящими поцелуями и, забив на прелюдии, на то, что мы в лесу, занимаемся любовью, как первобытные люди, прямо на траве под стрекотание кузнечиков, пение птиц и эхо моих несдержанных стонов. А потом потные и обессиленные лежим на раздавленных грибах и молчим. Долгов курит, прижимая меня к себе, а я изо всех сил борюсь с сонливостью.

– У тебя когда–нибудь еще был секс в лесу? – спрашиваю первое, что приходит в голову.

– Нет, Настюш, в лесу не было, – с улыбкой парирует Долгов.

– Ну, хоть что -то у нас у обоих впервые.

– Может, я тебе озвучу весь список, и мы наметим маршрут, раз тебя это так воодушевляет.

– Да иди ты, – отмахиваюсь и, поднявшись, пытаюсь отряхнуться от налипшей травы и грибов.

– Ладно, пошли, есть, мартыхан, – поднимается Долгов следом и, натягивая шорты, со смешком резюмирует, – завтрак ты все же отработала.

– Я не отрабатывала завтрак, я просто…

– Да-да, ты не такая, ты просто немного увлеклась, – подтрунивает он надо мной, смущая и одновременно веселя.