Паранойя. Почему мы?

– Ну, это лучше и полезней, чем сверлить целыми днями одну точку да жалеть себя, – спокойно отзывается он, даже не глядя в мою сторону.

Эта снисходительная шпилька задевает за живое, и я просто зверею.

– То есть я просто лежу и от нехер делать жалею себя, так что ли?

– Я тебе разве сказал, что у тебя нет причин? Не перекручивай все с ног на голову.

– Да ты вообще себя слышишь? Жалеть себя? Серьезно?

– А чем ты занимаешься?

– Может, оплакиваю свое горе: свою сестру, мать, своего ребенка? Или ты не в курсе, что нормальные люди так делают?

– У тебя было достаточно времени, чтобы оплакать всех и вся. Пора заканчивать. Хватит уже, Насть, затянулось.

– Да с какой стати ты мне будешь говорить «хватит»? Ты кто вообще такой?

– Я – Долгов! Долгов Сергей Эльдарович. Ясно? – побледнев от бешенства, цедит он сквозь зубы таким тоном, будто этим все сказано. Меня это окончательно выводит из себя.

– Да пошел ты на х*й, Долгов Сергей Эльдарович! Думаешь, если я позволила тебе трахнуть меня, значит у тебя карт-бланш на все остальное?

Не знаю, чего я ждала в ответ, но уж точно не того, что Долгов просто рассмеется, как-то в раз утихомирив свой гнев.

– И что смешного? – спрашиваю раздраженно, краснея от неловкости. Чувствую себя как-то глупо, и последовавший ответ только усиливает это ощущение.

– А тебе самой не смешно, Насть? Нет, ты, конечно, можешь понимать мои действия, как твоей душеньки угодно, но чисто для справки, на будущее: мне пох*й, в каком статусе наши отношения, дала ты мне – не дала, любишь – не любишь, я, если вижу, что ты мутишь какую-то херню, сидеть, сложа руки, я не буду.  Весь этот п*здеж про личное пространство, границы и «кто ты такой» оставь для всяких мальчиков типа кудрявого додика.

– Правда что ли? А мое мнение, я так понимаю, не считается?

– Если оно вредит тебе, нет.

– Типа любовь, да? – не могу не сыронизировать.

– Да, Насть, типа, – устало вздыхает Долгов. – Можешь, закатывать глаза, но любить – это не только по головке гладить и разводить сюси-муси, но иногда еще отвешивать хороших п*здюлей, если надо вправить мозги.

– Так не любят, Сереж, – качаю головой, имея в виду вовсе не то, что он сказал, а в целом наши отношения.

– А мне по*бать, Насть, кто там и как любит. Обществу удобна вся эта позитивная хуерга про выбор, цивилизованность, всякое «если любишь, отпусти» и прочая подмена понятий. Так можно, ни хера не делая, оставаться хорошенькими и даже любящими. Французы про такое, знаешь, как говорят? «Когда приходит хороший тон, уходит здравый смысл». Так вот я за здравый смысл, и он мне говорит, что твое отлёживание боков ничем хорошим не кончиться.

– М-мм, ну, да. А слово «депрессия» тебе о чем-нибудь говорит? – язвлю уже чисто из вредности, не в силах признать, что Долгов все же прав.

– Конечно, Настюш, – подхватывает он мой елейный тон. – Одно вытекает из другого. И, если у человека депрессия – это, прежде всего, говорит о том, что он лентяй и бездельник. А на фоне безделья можно и до суицида в одну точку доглядеться. Я заметил, щас у всех мода: чуть что и то депрессия у них, то выгорание, то еще какая-нибудь херня. А суть в том, что работать никто не хочет, но зато важно надувать щеки и корчить из себя человека с тонкой душевной организацией с бухлишком наперевес и психоанализом – это медом не корми. Только прет их не от того, что они такие сложносочиненные, а от того, что пустые, бездарные, ленивые. Заняли бы свою башку или руки делом, глядишь, и про депрессию бы забыли. И когда я говорю про дело или работу, я имею в виду въ*бывать, как ломовой лошади, чтоб жопа потела, мозги кипели и хребет хрустел, а не просто штаны где-то протирать. И да, я знаю, что у тебя серьезные причины, и я согласен, надо дать себе время, но суть в том, что надо еще вовремя остановиться. Тебе уже давно пора, если ты не хочешь загреметь в психушку, поэтому бери это еб*нное ведро и собирай эти еб*нные грибы! Повторять и уговаривать я больше не буду!

Что ж, ультиматум явно не шуточный. Мне, конечно, хочется снова послать Долгова, но понимаю, что тогда он реально психанет и отвезет меня к какому-нибудь мозгоправу или вообще уложит пролечиться. Да и прав он, как ни крути. Пора бы уже выкарабкиваться из болота депрессии. Но, черт, как же меня ломает признать это вслух. Подойти и взять ведро кажется невыполнимой задачей.

– Ну, так что? – прекрасно понимая, какая борьба идет внутри меня, давит эта сволочь, закуривая очередную сигарету.

Сцепив зубы и пыхтя от злости, молча, хватаю ведро и иду собирать проклятые грибы.

– Далеко только не отходи. Когда зову тебя, откликайся. Твоя задача – полный рюкзак и ведро. Образец ты видела, – несутся мне в след распоряжения.

– Пошел ты в жопу! – огрызаюсь себе под нос и назло начинаю собирать все без разбору.

Часа через два меня, наконец, немного отпускает. Смотрю на полный рюкзак и ведро непонятно, каких грибов, и думаю, высыпать и начать заново или все-таки показать характер, а то что-то очень быстро Сергей Эльдарович стал возвращать былые позиции хозяина положения.