Парадигма

Где-то на грани слышимости раздалось шуршание песка и камушков. Найват сосредоточился на медитации, отогнав непрошенные мысли о выползающих из нор ядовитых рептилиях. Раз, два, три, четыре — глубокий вдох; раз, два, три, четыре — долгий выдох — и снова, и снова, и снова.

Шуршащий звук повторился, мало того — оказался гораздо ближе, чем в прошлый раз.

Найват открыл глаза, и истеричный хохоток вырвался с его губ. Не поверил увиденному, провел ладонью по лицу.

В пяти локтях от него в песке корчится существо, напоминающее детский эмбрион. Запеченные черные ручки хватают воздух, маленькая гладкая головка морщится в омерзительной гримасе, из трещин на туловище течет зеленоватая сукровица.

Тварь ловко перевернулась со спины на живот и, точно червяк, работая всем телом, поползла к нему.

Найват вскочил, подался назад. Ладонь сама легла на рукоять поясного ножа, вытащила оружие из ножен. Закругленное лезвие серебристо блеснуло в свете вечерних звезд.

Тут же приняв решение, Найват метнул нож в существо. И угодил прямо в миниатюрную головку. Однако вопреки здравому смыслу раздался скрип песка — и только. Эмбрион, созданный не бренной плотью, а эфиром, продолжил ползти в его сторону. Нож прошел сквозь призрачное тело, так и оставшись воткнутым в песок.

Под ногами чавкнуло, Найват опустил голову. Вся земля перед менгиром покрыта черной паутиной, напоминающей больше лабиринт кровеносных сосудов. Она ритмично пульсирует, гоняя поблескивающую в сумраке жидкость. Иногда некоторые ее запутанные части лопаются, и песок становится черным, наполненным влагой, ноздри забивает омерзительный запах крови.

Найват закрыл глаза, не желая признавать страшную истину.

Он сошел с ума.

Вот так просто, буднично. Все эти бессонные ночи, кошмары, физическая и умственная усталость привели к подобному исходу.

Сердце забилось испуганной птицей, ноги будто стали чужими. И он потерял равновесие, сполз на землю. Заставил себя распахнуть отяжелевшие веки.

К черному эмбриону из тьмы выползли новые уродцы — изломанные, стонущие, хрустящие суставами от малейшего движения. Они ковром устилают землю перед ним.

— А я все ждал, когда вы это увидите, — раздался справа хрипловатый знакомый голос.

Ренай, спокойный, даже несколько расслабленный, прислоняется спиной к менгиру. Его словно выточенное из гранита татуированное лицо украшает волчья ухмылка, глаза ярко посверкивают, черная скрюченная рука касается гладкой поверхности древнего камня.

— Вот вы и узнали мою страшную тайну, — с иронией заявил он. — Как и хотели, мастер.

— Я… я не понимаю… — Голос впервые за долгое время дрогнул.

— Только спокойнее. Не нужно, чтобы наши люди и кочевники услышали, как один из самых могущественных колдунов мира кричит, как испуганная проститутка.

Крутя маленькими головками, звеня костями, издавая странные шипящие звуки, уродцы поползли в сторону Найвата.

— Ты… ты их тоже видишь? — спросил он.

— Конечно, и уже очень давно — еще в крепости. Не волнуйтесь: они не причинят вреда. Могут только пугать, кричать или разговаривать — безобидные твари. И да, они не плод вашего воображения.

Черный эмбрион первым подполз к сандалии Найвата, вытянул маленькую ручонку, однако от прикосновения превратился в облако пыли. В воздухе запахло гарью. Остальные твари замерли, словно что-то обдумывая. Их маленькие, бесформенные лица морщатся в странных гримасах.

— Видите, мастер? — весело спросил Ренай и уселся рядом с ним — прямо на чавкающую паутину. — Ничего не бойтесь. Отдышитесь, хлебните водички.

Та прямолинейность, грубость, с которой говорит однорукий, окончательно привела Найвата в чувство. Удалось взять себя в руки.

— И ты все это время молчал.

— Ждал, мастер. Теперь эти твари станут преследовать вас везде — даже, когда будете ходить опорожняться. Скоро заговорят — и поверьте, от их речей можно сойти с ума.

— Их не прогнать?

— Нет, они должны сами захотеть уйти.

Найват моргнул — и всё вернулось на круги своя. Пустыня, ночной мрак, звезды, яркие фиолетовые точки Раш и Тут, ломаная линия горизонта — никаких тебе уродцев и чавкающей паутины.

— И эти галлюцинации нельзя контролировать?

— Мастер, я же пояснил: они — не галлюцинации. И отвечая на ваш вопрос: нет, нельзя. Скоро они примутся нашептывать вам всякие гадости — в основном совершенно бессмысленные, лишь бы задеть. Но иногда… они показывают скрытое. — Ренай провел пятерней по густой бороде. — Тот мальчик-геометрист возле разрушенной обителибыл… не человеком. И я его убил не ради собственного удовольствия.

Найват хмыкнул, спросил:

— Откуда ты это знаешь?

Ренай хохотнул, поднялся, держась здоровой рукой о менгир.

— Позже поговорим, мастер, — сказал он. — Давайте вернемся к своим.

Вопросы так и остались без ответов.

* * *

Когда ночь плавно перешла в раннее утро, отряд быстро перекусил жиденькой кашей с дольками сухих фруктов и отправился в путь. Верблюды недовольно мотали головами, однако слушались команд. До ушей докатывались крики горных ястребов. Холод быстро сменился душной, невыносимой жарой.