Парадигма

Найват взобрался по ней наверх, распахнул огромные двустворчатые двери.

Застыл, точно вкопанный.

По началу подумал, будто это чья-то шутка или разыгравшееся воображение, такого просто не может быть, невероятно…

Стены с обеих сторон живые, состоящие из лиц, искривленных в жутких гримасах боли. Раззявлены рты, глаза устремлены к потолку, будто там не тяжелые каменные блоки, а милосердные небеса, будто око Великого Баамона увидит страдания этих людей и освободит их души. Не смолкают чудовищные крики, от которых по телу прокатываются волны мурашек.

Боясь погони седобородого, Найват пошел вперед.

Лица, так похожие на печальные маски, сопровождают его, орут ему в след, умоляют помочь. Кто-то пытается вырваться, выпячивает подбородок, насколько позволяетнатянутая кожа, кто-то бросает в след проклятия, а кто-то рыдает — по серым гладким щекам стекают слезы.

Но вот коридор закончился, и взору предстал просторный круглый зал.

Два гигантских панорамных окна выходят на улицу, на развернувшееся Откровение. С алых небес срываются огненные точки, падают на далекие скалистые горы, превращая те в пылающий ирреальный кошмар. И все это под аккомпанемент криков стен за спиной. На линии горизонта, то появляясь, то исчезая в кровавом тумане, расхаживают гиганты. Их длинные ноги медленно — так неестественно медленно! — поднимаются над землей и опускаются; под ними встают столбы пыли. На гладких, слишком красивых, точно у скульптур, лицах выражения ярости. Массивные кулаки сжаты, пальцы испачканы в крови.

Простирающиеся равнины перед дворцом усеяны белыми костями, клинками, частями доспехов и деревянными столбами с трепещущими на них лоскутами кожи. Тут и там снуют твари, напоминающие одновременно и ящериц, и летучих мышей. Они копошатся в останках, изредка бросаясь друг на друга.

Вся земля умерла, нигде невидно ни травинки, ни даже скрюченного деревца — одна выжженная пустыня. Из мира исчезла большая часть ярких цветов, остались лишь черное и красное с их оттенками.

Найват вышел из оцепенения тогда, когда слева послышался скрежет. Он дернулся, инстинктивно сделал шаг назад.

В зале перед ним толпятся изломанные высокие фигуры, похожие на ту, что он видел после лужи крови. Пошатываясь и по-детски хныкая, они набросились на него.

А затем сознание померкло, словно опустилось в чернильный ледяной омут.

Сон. Всего лишь сон…

Широко зевнув, Найват надавил указательным и большим пальцами на закрытые глаза, пытаясь избавиться от сонливости и вернуть четкий строй мыслей.

Помогло мало.

Туман в голове не прогнал ни крепкий чай, ни утренняя разминка, ни свежий воздух. В висках засела ноющая боль и, похоже, не собирается проходить до завтрашнего дня.

В миллионный раз скользнув взглядом по рядам иероглифов и не разобрав их смысла, Найват отошел от пюпитра со свитком и осмотрелся.

В здешней библиотеке много книг, скрижалей, глиняных табличек и древних рукописей. Тут есть и Неклай Ревущий со своими «Апокрифами к Мератету», «Первой книгой света», «Жизнью», и Стонтас с «Геометрией», «Апориями мер», «Основами», и Зенас Одноглазый с «Элементами гармоники» и «Теоремами».

Но главную ценность представляют копии рукописей Певцов, собранные за две тысячи лет существования школы. Можно найти и выкладки по геометристам, по Золотым Посохам и даже чародеям Кси'Хэ, хотя те уже многие века не вылезают из мертвого города в горах.

Найват глубоко вздохнул, ощущая приятные запахи чернил, пожелтевших листов бумаги и пыли. Подошел к панорамному окну — стекла безупречно вымыты, на них нет ни пятнышка грязи, — взглянул на тренировочное поле.

Сейчас ученики-маги выстроились вокруг высокого бронзового столба и под руководством мастеров пытаются сколдовать простое заклинание — призрачный рой Ратхиг.

Татуированные Поющие сидят на коленях в трансе; Шепчущие, такие нелепые в этих огромных балахонах, размахивают руками в сложных пассах, пытаясь создать облако энергетических светляков.

Найват растянул губы в улыбке.

Обычные люди даже не осознают сложность магии. В их представлении всё просто: чародей что-то там говорит, создает огненный шар и бросает его во врага. Или призывает грозу. Или сдвигает силой мысли горы. Или заставляет семенам прорости в сухой безжизненной земле.

Легче легкого!

На деле же всё обстоит иначе.

Он-то, Найват, воспринимает это как само собой разумеющееся, интуитивно понятное, но, частенько сталкиваясь с тгонами и царями, приходится растолковывать базовые принципы работы любой школы.

Магия осуществляется только через связки татуированных и так называемых «ключей». Татуировки на теле не просто записи заклинания, а настоящие шифры реальности. Тогда как человек-ключ — носитель некоего понимания абстрактных терминов этих теорий и транслятор колдовства в реальность. Разумеется, у каждой школы собственная картина мира. И если сам мир откликается на каждое заклинание, то возникает проблема соизмеримости и непротиворечивости шифров и разных картин мира.

У Певцов Смыслов татуированных называют «Поющими», ключей — «Шепчущими». В других школах — иначе, но суть остается той же.