Парадигма

Окунувшись в приятный шум и гам — купите, милчеловек, селедку! хорошая! не желаете ли, великий господин, чтобы я вычистил пыль с вашей хламиды? кувшин со сладкой водой всего за один обол! — Найват и Ренай вошли в широко распахнутые тяжелые городские ворота.

Каменные глыбы накрыли их спасительными тенями, подул приятный легкий ветер, остужающий разгоряченную кожу и щекочущий виски.

На их пути не встретился ни один стражник, но оно и неудивительно — колдунам не от кого защищаться, их мощь столь неоспорима, сколь и велика, а любую иноземную армию они учуют задолго до того, как та выйдет из лабиринта джунглей.

Оказавшись за стенами, Найват остановился и широко улыбнулся, наслаждаясь накатившими эмоциями.

Он дома! Прекрасная мысль, боги их дери!

Вот красуется горельефами на фасадах длинное двухэтажное здание библиотеки, вот приземистая галерея, окруженная в натуральный рост скульптурами видных ученых, путешественников и колдунов, вот там вдали казначейский корпус, вот выглядывает краешек школы Шепчущих. С центрального рынка доносятся крики.

И всё такое знакомое, родное, привычное, уютное… Будто и не пропадал долгие месяцы в мертвых кипарисовых лесах.

Вокруг снуют туда-сюда подростки-ученики и их взрослые маги-учителя. Первые, заглядываясь на пеструю галдящую рыночную толпу, рассказывают о концепциях атомарных фактов, о совокупности истинности всех мыслей мира, о доказательности логического и нелогического, вторые же молчаливо слушают, подсказывают, если надо.

Такие вот недолгие прогулки на воздухе разрешаются будущим колдунам утром, днем и вечером, дабы «проветрить» мозги, дать краткую передышку, хотя обучение не останавливается ни на мгновение. Даже расхаживая по городку, они обязаны отвечать на вопросы учителей — до тех пор, пока знания не превратятся в интуицию. В остальное время ученики корпят над книгами, изучают десятки наук — каллиграфию, фехтование, математику, геометрию, эдикты, придворный этикет — и готовятся к испытаниям.

Вместе с Шепчущими по мощенным каменным улицам ходят и татуированные Поющие, но те выглядят хмуро, не разговаривают друг с другом, направляясь по своим делам. Молчаливые, спокойные, немного даже пугающие.

Некоторые из них, проходя мимо, что-то бубнят под нос, делают пассы руками — в отличие от многих они всегда полностью погружены в себя и живут в собственных мыслях, лишь изредка возвращаясь в реальность. Таков их удел.

Уже возле здания Совета к Найвату подошел один из мастеров, приметил приколотый к хламиде золотой иероглиф — знак священного исполнителя, источающий колдовскую энергию. Любезно спросил, как господин добрался, и попытался выяснить цель визита.

Скинув на землю походный мешок, Найват кратко рассказал про свое путешествие в заброшенный храм, про встречу с Ренаем и о бое с геометристами.

Потребовал срочной аудиенции с архимагом.

Мастер внимательно выслушал, пообещал как можно скорее передать важные вести высшему руководству, а пока дела решаются, сопроводил гостей во дворец, где выделил обоим по личным покоям.

Уставший, вымотанный, грязный, мечтающий только о том, чтобы немного вздремнуть, Найват не стал спорить с мастером-колдуном о срочности его вестей и, оставшись один, закрылся у себя, плюхнулся в резное кресло и расслабленно вытянул ноги.

Ему, как священному исполнителю воли Пророка, по всей видимости, выделили самое просторное и богатое помещение: всюду золотая лепнина, дорогая дубовая мебель, сделанная лучшими плотниками Оранеша, огромные, в стену высотой окна, выходящие на мельницу, бани, кузницы и тренировочные поля.

На кровати, заправленной шелковыми простынями, поместились бы человек пять.

Найват лишь скривился от всего этого богатства.

Сам он предпочитает строгость, минимализм в деталях. Только самое необходимое, ничего не должно отвлекать от мыслей. Роскошь размягчает волю.

Аскетизм — вот суть школы.

Правда, не все её члены придерживаются подобных правил. К тому же к Певцам часто заглядывают тгоны, купцы, знать и даже цари — им привычнее находиться в богатой обстановке. Отсюда и такие покои.

Найват успел прикорнуть в кресле, когда к нему постучались. Пришлось выдернуть себя из дремы и открыть дверь.

За порогом оказался уже знакомый мастер.

Учтиво поклонившись, он сказал:

— Архимаг ждет вас, священный исполнитель. Следуйте за мной.

* * *

Зал для переговоров оказался в десятки раз больше покоев.

Эхо их голосов, отскакивая от стен и колонн, проносится по помещению, резонирует в ушах. Потолок настолько высокий, что не хватает свеч, дабы прогнать прячущуюся в углах тьму. Чирикают на перекладинах невесть как появившиеся здесь воробьи.

— Интересная история, — сказал архимаг, стоя к нему спиной и смотря в огромное круглое окно. — Насколько мне известно, геометристов никогда раньше не видели столь далеко от их школы.

— Однако они там были!