Парадигма

Поцелуями по моей шее вниз. Он кратко усмехается, когда останавливается у моей ключицы. Скользит по ней языком пробуждая мурашки и ставит зеркальный след моей метки, подавив мой протест кратким сжатием моего горла. Его зубы касаются моей кожи в месте следа, аккуратно, но со значением. Нажим на моей шее ослабевает и я с возмущением смотрю в это ироничное лицо с вопросительно приподнятой бровью, но сказать ничего не могу, потому что он, усмехнувшись, с силой проведя ладонями по моим ребрам вверх, переходит на плечи, пробегаясь по ним пальцами до предплечий и кистей, чтобы вжать их в батист простыней и одновременно прильнуть губами к груди.

Теряюсь от ударившей в голову горячей тяжести, тут же перетекающей вниз и оседающей, концентрирующейся внизу живота. А его губы идут ниже, язык оставляет влажную дорожку на коже живота покрывшейся мурашками. На миг отпускает мои руки, чтобы развести мне колени и закинуть их себе на плечи. Секунда глаза в глаза и он опускает голову, а меня выгибает под его пробным легким прикосновением. Руки дергаются к его голове, но он только сильнее вжимает мои кисти в простыни.

Кислорода сгорающему телу не хватает, несмотря на мое учащенное дыхание. Которое срывается при каждом движении его языка. При нажиме и скольжении и снова нажиме. Сквозь бешенный набат сердца в ушах слышу собственный скулеж от невыносимости и яркости ощущений заставляющих мышцы сокращаться, а тело елозить под ним. А он пытает, издевается, он все видит и считывает. Дразнит, то усиливая нажим, то ослабляя, не давая стягивающей внутренние органы силе, чтобы нахлынуть и захлестнуть. Это все изводит, заставляет подаваться вперед, вести бедрами, срываться мольбами с покусанных губ и почти ничего не различать за все нарастающим шумом в голове и темным всполохам перед глазами.

Слышу тихий, рассыпчатый смех и хочу его убить, но он снова прильнул, снова надавил, вакуум в его рту и мягкие настойчивые скольжения языка — грань подступила так близко, что тело уже сжалось, готовясь сорваться. Мышцы стянуло обостренным напряжением, в голове воцарилась наэлектризованная им тишина и… он отстранился. Я только хотела отчаянно взвыть, как почувствовала, как он вошел. Резко. Толчком. Ударом. До конца.

Уничтожило взрывом и подбросило на постели, но он навалился сверху, прижимая собой мое бьющееся, скручиваемое в судорогах и стонах тело, неистово повторяющее его имя, пока меня сжигало и расщепляло внутри этого тела. Каждая клеточка, каждый рецептор искажало дичайшим, невыразимым и непередаваемым наслаждением, пульсирующим, разметающим волнами все внутри. Втягивала воздух со свистом, ощущая уже слабеющие накаты волн на сознание и слабо подвергающиеся мышцы, когда он начал двигаться. Как-то странно, необычно, будто знал… удерживая волны, не давая им окончательно схлынуть, срывая мне дыхание и выпивая его остатки поцелуями. Прижался с силой, фактически вдавливая собой, и движения интенсивнее, со все возрастающей амплитудой, подстегивающей, напитывающей мощью и горячим мраком почти схлынувшее безумие, снова пускающей напряжение в мышцы и скрадывающей мой голос, о чем-то умоляющий и бесконечно повторяющий его имя, периодически срывающийся на стоны, когда я чувствовала, как разум снова почти полностью погружается в хаос.

Почти. Он не дает, чуть тормозит, чуть отстраняется, вынуждая ждать его. Это убивает. Но вернее убивает то, когда он входит в раж, когда каждое движение снова почти удар, когда рваный горячий выдох мне в висок и меня опять накрывает. На пару секунд раньше, чем его. Не отстранившегося, не отодвинувшегося, и это почти сразу, правда почти сразу тормозит и расщепляют только было нахлынувший оргазм, сжигает его и развеивает по ветру.

Настолько ошарашена, что упускаю драгоценные мгновения, когда еще есть смысл его отстранять.

— Саш… — потрясенно зову я, глядя из-за его плеча в потолок.

— Тише. — Слабый, но такой нежный поцелуй в шею.

— Саш… зачем?

— Ты против? — тяжело отстраняется, укладываясь рядом на бок и пальцем поворачивая к себе мое лицо.

— Это… это следовало обсудить. Так нельзя. Это, блять, надо вдвоем решать… — выдаю я разгневанным шипением сквозь стиснутые зубы зло глядя в его задумчивые глаза.

— И ты бы согласилась? — приподняв бровь, уточняет он.

— Я… я не знаю! Нам нужно… не сейчас же! — с возмущением отшвыриваю его пальцы, оглаживающие мой подбородок, и, приподнявшись на локте, смотрю в потемневшие глаза.