Парадигма

— Да на, ишак. — Раздраженно швыряет в Зорина иммобилайзером. — Если дпсники тормознут, я за тебя договариваться не приеду, учти это. Лимит моего волшебства ты на сегодня исчерпал. А за машину на штрафстоянке тройной тариф сниму. — Грановский недовольно качает головой и переводит взгляд на меня. — Оль, не дай ему разбить мою ласточку. В вашей паре, по ходу, у тебя у одной есть мозг.

Белый Патрол, объездная дорога, его пальцы, переплетенные с моими на рычаге коробки передач.

— Включи тот трек, под который танцевала.

Тянет наши переплетенные руки к своему лицу, сжимает крепче, подносит мою ладонь к губам. Поцелуй с щемящей сердце болью.

«You make me mad. And I fell in love».

— Блядь… — бросает глухо и зло, сквозь стиснутые зубы.

Машина сворачивает на обочину так резко, что меня швыряет на подлокотник.

Остановка с визгом и разлетевшимся гравием. И я поняла — всё. Весь мир идет нахуй. Поняла ровно за мгновение когда он потянулся ко мне.

Поцелуй. Мои руки почти с отчаянием впиваются в его плечи. Он притягивает меня к себе, запускает пальцы в волосы, сжимает их у корней. Язык по языку и сердце срывается в галоп. Тяжесть вспыхивает и оседает в венах, затуманив разум. Он чуть отстраняется, приподнимая пальцем мой подбородок. Скользит губами по шее, останавливается, полуприкус кожи у ключицы, отдающий эхом томления во всем теле. Томления и слабости. Языком скидывает бретель платья, и губами повторяет путь за ней. Пальцы, вцепившиеся в его голову немеют. Дыхание срывается. Он находит мои губы, когда я опьяненно, почти не слышно шепчу «назад», и веду головой в сторону заднего сидения. Обжигает сорванным дыханием мои губы и кивает.

Краткая заминка на перемещение. Падает на сидение. Почти не соображая сажусь сверху, прижимаюсь к нему, втискиваюсь в тело. Ощущаю сильный нажим пальцев идущий от плеч по спине вниз до ягодиц. Сжал почти до боли. Дыхание снова сбивается, кровь жгет вены. Вцепляюсь в его подбородок, поднимая голову вверх и скольжу языком по пересохшим полуулыбающимся губам.

В голове горячий хаос, оседающий не менее горячим свинцом внизу живота. Растегиваю пуговицы его рубашки. Ошибаюсь, вздрагиваю, когда его зубы сдвигают ткань лифа и на коже, покрывшейся мурашками остается влажный след от горячего языка.

Случайно царапаю его грудь, не справившись с пуговицами. В ответ — прикус зубами моей кожи на груди сильнее, почти по грани боли. Это разрывает. Заставляет двинуться на его бедрах, прижаться еще теснее. Он — еще раз зубами по моей коже, удерживая меня снова на тонкой грани боли и удовольствия. Запах от его шеи — горечь и ваниль. От нажима пальцев на ягодицах — почти боль и огонь по венам. Все по грани.

Находит губами мои губы, снова прикус. Снова по грани. Это запускает уже просто адское пламя в тело. Рука сама отстраняется от пуговиц, сама сжимает его горло. Откидывает его голову назад, и это зрелище пьянит. Ударяет по сердцу, нервам, гибнущему в хаосе разуму.

Его пальцы снова с нажимом от моих ягодиц по ребрам вверх. По моей шее, на ней чуть задерживаются, заставляя сердце болезненно замереть, когда я ощущаю нажим его пальцев. Усиливающийся. На миг. И его пальцы снова идут вверх. К моему лицу. К губам. Замирают. Надавливают на нижнюю губу. Прихватываю его указательный зубами и чувствую как белье безнадежно намокает от его дрогнувших ресниц, от сорванного вздоха, от вида проступающих на шее вен. Пробно языком по подушечке пальца, и ощущаю как смазывается мир, когда меня резко опрокидывает на сидение, успевая взять ладонью за затылок, чтобы не ударилась головой о дверь. Прижимается, вжимает собой в сидение, заставляя извиваться, когда вновь языком и зубами скользит по моей шее. Пальцы накрывают грудь и меня разбивает. Разбивает полностью и всю сразу, будто меня никогда и не было. Тело приподнимается на сидении, втискивается в его. Пальцы впиваются в его плечи, наконец касаются горячей кожи. Сжимают. Сильно. Требовательно. Царапают.

Нажим его ладони, задирающей подол платья. Правая рука в карман и фольга блеснула в неверном свете фонаря. Глаза в глаза. Мои разгоряченные, его полыхающие чернотой. Краткая, но такая долгая заминка отведенная на щелчок пряжки ремня, еще миг на шелест упаковки.

Опускается сверху. Его губы по шее. С трудом сглатываю, чувствуя его пальцы. Нажим и осторожность. Отодвигает ткань. Язык по мочке. Закрываю глаза. И выгибает от непередаваемого чувства заполнености, разом утяжелившей горячий свинец внизу живота. Мои губы хватают воздух, мышцы ног сводит судорогой, но он не двигается, дает привыкнуть.