Парадигма

Мои пальцы вцепляются в его плечи. Первое пробное движение и меня захестывает, топит в горячем мраке, давит нарастающим шумом в ушах. Упирается одной рукой в дверь. С нажимом второе движение, и воздуха катастрофически не хватает, тело сгорает под ним, мои губы целуют его куда-то в ключицу. Третье его движение, намеренно медленное, дразнящие, выворачивающее внутренности. Дыхание срываются, ногти снова требовательно царапают его кожу. Его усмешка в мои горячие губы. И всё — следом почти удар. За ударом. С каждым разом рассеивающие мрак и толкающий ближе к бездне. Губы в губы. Поцелуи кусающие. Ногти впиваются в его плечи так, что в разуме, погребенным под тяжестью горящего адским пламенем мрака стучит мысль «ему больно». Стучит слабо и незначительно. Мышцы напрягаются до предела, стремясь удержать и притянуть ближе грядущий крах моего мира.

Усмешка в губы, краткая заминка и мой почти рык, когда я осознаю, что необходимо его последнее движение и не понимаю почему его нет. Возмущенно и с парадоксом мольбы кусаю его в плечо. Прикус мочки в ответ. И удар.

Разрыв почти болезненый. Почти до слез. От наслаждения пронесшегося по венам и сорвавшего стон с губ. Тело бьется под ним, сходит с ума, просто вопит что это невыносимо. Невыносимо приятно. Сознание рушится вместе с душным, горячим миром, где тело истязается электрическими импульсами, пусть и слабеющими с каждой секундой. Отдаленно ощущаю его последний толчок и чувствую, как его накрывает. Осознание этого трезвит разум. Потому что я хочу видеть его на этом пределе. Очень хочу. Больше собственного пика. И зрелище того стоит — откинул голову, на шее проступают вены, сдавленный, сорванный выдох через зубы, дрожь по его телу и это все тянет остатки истомы под моей кожей, напитывает кровь эхом удовольствия. Опускается сверху, почти падает, слабо целует в шею, щекочет кожу частым горячим дыханием.

Так… приятно.

В теле ватная слабость. Тяжело дышать. Тяжело шевелиться. И не хочется. Никогда.

Чуть приподнимается, пальцем поворачивая мою голову к себе и проводит по онемевшим губам языком. Это намного вкуснее поцелуя.

Слабо улыбаюсь. Отстраняется, тяжело садится приоткрывая окно и я только тут понимаю как жарко в салоне. С трудом подбираю ноги под себя, наслаждаюсь слабостью. Руки вяло и неверно оправляют платье. Щелчок его зажигалки, дым в салоне. Тянущий по венам истому и желание.

Усесться получается не сразу. Он поднимает руку, позволяя привалиться к нему и положить голову на его плечо.

— Дай… — тянусь к его левой руке с зажатой сигаретой. Зорин орицательно мотает головой и перехватывает мою дрожащую кисть пальцами прижимая ее к моему плечу. Капризно морщусь и слышу его тихий смех, — Саш, ну дай…

Прищуривается в полумраке. Я, не понимая почему слабость не сходит, приподнимаю бровь и требовательно скашиваю взгляд на сигарету. Зорин закатывает глаза. Перехватывает сигарету двумя пальцами и набирает дым в рот, но не затягивается. Чуть ведет головой призывая придвинуться. Усмехнувшись, подчиняюсь, приближая губы к его раскрывшимся губам. И медленно затягиваюсь дурманящим сигаретным дымом.

Тихо смеется и прикусывает меня за нос, плотнее прижимая к себе. Предлагает пересесть. Устало отказываюсь. Сжимаюсь на сидении и как только машина трогается, проваливаюсь в теплое небытие. Вроде бы автомобиль останавливался. Вроде бы хлопала дверь и его довольно долго не было. Но пребывая на тонкой грани между сном и явью я так и не поняла. Потом почувствовала, будто плыву куда-то. И меня обдает его фантастический запах. И все. Больше я ничего не помнила. И не хотела.

Глава 8

В носу свербит. Невыносимо. Чихаю и просыпаюсь. Чихаю прямо в довольно улыбающуюся морду Зорина, застывшего в пяти сантиметрах от моего лица с зажатым перышком в зубах.

— Н-да… И тебе доброе утро, Ольга Дмитриевна, — утирая лицо грустно вздыхает он, положив мне подбородок на грудь и с насмешкой заглядывая в глаза.

Сонно фыркаю, поддаваясь накату воспоминай о прошедшем вечере. Даня, драка, отдел… секс в машине.

Чувствую, что под хлопком простыни на мне нет ничего кроме нижнего белья. И кроме сонной неги под кожей. Зорин протягивает руку, пробегается пальцами по моей ключице и довольно ведет уголком губ, отмечая мурашки на коже.

— Не хотел тебя будить. И к тебе домой везти. — Пальцы чуть сжимают мое плечо, запуская в негу тянущуюся по сосудам приятное тепло. — А к себе хотел. Спишь, как пожарник, пока раздевал, так и не проснулась.

Фыркаю и оглядываю комнату с веянием лаунжа в насыщенно серых, ближе к металлику оттенках. Подтянув простынь до подбородка, и вяло убирая его руку с плеча, негромко резюмирую, потягиваясь на постели и улыбаясь:

— А ты неплохо так устроился для нищебродины, Зорин.

— Ну… такое себе. — Кивает он и ухмыляется. — Поваляешься еще? Время восемь и ты явно еще не хочешь вставать.

Восемь… сегодня на Воскресенской фермерский рынок, надо за мясом заехать, овощами для кафе… Хотя… чувствуя тяжесть его тела, тепло рук, сжимающих через простынь мою талию, даю себе послабление.