Паноптикум

— Это Доминик, — краткий кивок в сторону правого теленка. — Первое время отличать будешь по подпалу. Подпал это рыжина в окрасе. У него на морде затемнена. — Кивок в сторону второго ротвейлера, не отрывающего от меня взгляда, — это Рим. Привыкнешь к ним, поймешь, что внешне они очень сильно различаются. Да и не только внешне.

Асаев задумчиво смотрел на своих ублюдских псов. Спустя мгновение ровно и негромко произнес:

— Можно. — У меня ускоренно забилось сердце, когда псы поднялись и начали медленно ко мне подходить. Ровный и тихий голос Эмина. — Они знакомятся. Не двигайся. — Ебанутый. С ненавистью посмотрела в спокойные карие глаза Асаева. Он едва заметно поморщился и так же спокойно сказал, — присядь на корточки и не зажимайся.

Вот тварь… Я, сцепив зубы медленно опустила сумку на широкий коврик и усилием воли заставила свои одеревеневшие ноги согнуться. Псы подошли близко. Никаких лишних движений. Плавно и медленно, внимательно наблюдая за моим оцепенелым телом и лицом. Обнюхивали колени. Доминик, особенно широкий и темномордый, оказался еще и посмелее, потому что подошел ближе и в наглую ткнулся мне носом чуть выше предплечья. Обнюхивал, ага, да. Только, сука, не возразишь. Потому что у него морда шире моей и зубы острее.

— Теперь прикажи идти на место.

Я с трудом разжала челюсть, глядя в глаза ближнего пса, подчинилась. Но они остались абсолютно равнодушны к команде, все так же неторопливо обнюхивая мои ноги.

— Я сказал приказать, а не просить. — Эмин вообще не менял интонации, задумчиво и абсолютно спокойно глядя на меня в окружение своих собак. — Иначе к моему возвращению от тебя останутся рожки да ножки. Хотя Рим и их сожрет из жадности. Он ведущий, Доминик слабее. Прикажи Риму.

— Сколько он весит? — напряженно глядя на левого теленка, приподнявшего уши и обнюхивающего мою руку, спросила я.

— Пятьдесят семь.

— На два больше чем я. — Выдавила почти шепотом, устремляя злой взгляд на Асаева, в глазах которого на краткий миг мелькнуло раздражение. — Ты сейчас серьезно?

— Ты всадила нож в диван у меня между ног, так что да, я серьезно. Они упрямы, иногда могут быть агрессивны. Это из-за перестройки организма и неадекватной гормональной системы. Психически они здоровы и склонны к подчинению. Все остальное это возраст, временно, но упускать нельзя. — Голос Асаева снова ровен, негромок и без эмоций. — Псов, хоть раз проливших кровь убивают, а они сожрут тебя за четыре дня, если ты будешь тупой слабохарактерной истеричкой и по возвращении я получу двух моральных калек, если не убийц, и твою кровь себе на руки. Мне не нужен еще один цирк уродов, я люблю этих собак и жестить с ними не хочу. Вот мой счет. Оплачивай.

Мои губы растянула кривая улыбка. Действительно, низких подходов во взимании платы нет. Умный, опасный, серьезный и масштабно мыслящий. Это сочетание гарантированно пустит мою психику под откос и явно сократит мне жизнь. Но это же сочетание продлило жизнь Степанычу. Если не спасло.

— Место. — Глядя в карие пса глаза с нажимом. Не моргая. Я видела, что он чует. Они всегда чуют страх. — Место, сказала.

Рим смотрел еще несколько секунд. Глаза в глаза. У него морда шире моей, пасть с острейшими клыками, он весит больше меня и все, что отмечаешь при первом взгляде это сила и мощь. И он начал медленно отступать назад. Не отпуская меня взглядом. Готовый воспротивиться в долю секунды, как только я покажу слабость. Но я смотрела. Смотрела в звериные глаза, когда он неохотно подчинялся. Его лапы, заступив на лежанку, медленно подогнулись, укладывая мощное тело в позу сфинкса. С гордо поднятой головой.

— Лежать. — Вырвалось очень тихо, потому что стиснутая челюсть еще не до конца расцепилась и звучание голоса скрадывали только разомкнувшиеся губы, но Рим смотрел мне в глаза, а не слушал мой голос. И он положил голову.

Не было торжества. Совершенно никакого. Даже облегчения никакого. Только жгущий жилы адреналин — они знают эти команды, но сейчас это не послушание, сейчас хозяин привел на их территорию человека и дал ему возможность руководить ими. Владельцами этой территории. И вариантов у меня было всего два, но на один я не имела никакого права.

— Лежать. — Перевела взгляд глаза Доминика.

А он сидел. Сидел и смотрел. И начал склонять голову. Нет, не в подчинении. Медленно и предупреждающе. Доминик смотрел на меня очень предупреждающе. Он не нападет — за спиной хозяин и без его команды они не нападут, решение самостоятельно принимается только если я стану представлять угрозу для их хозяина. А сейчас я представляла. Я была чужая, на их территории с их хозяином, который вовсе не показывал, что я имею право здесь находится — он не никак не одобрил подчинение сопротивляющегося Рима, он не заглушал начинающуюся агрессию Доминика, охраняющего свою территорию и своих. Своего брата и своего хозяина.

И мы смотрели друг другу в глаза. Я в его звериные, он в мои однозначные.

— Рим ведь не ведущий, так? — Тихо и ровно произнесла я.