Панкрат. Возвращение в небо

Он сложил пальцы правой руки щепотью, поднес ее к губам и звучно поцеловал:

– У-у!! Амброзия!

В голосе его появились мечтательные нотки.

– Слоны, тигры, леопарды, – в тон ему произнес Суворин и добавил: – Если его там не будет, я тебя из-под земли достану.

– Из-под земли?! – буквально воспринял тот русскую поговорку. – Но ведь вы обещали не убивать меня?!

– Да, – утвердительно кивнул Панкрат. – Ты убьешь себя сам.

– Как это?! – дернулся на диване всем телом Отто Шнейдер. – Нет! – воскликнул он, снова перейдя на «ты». – Ты не посмеешь. Ты тут же будешь арестован и передан в руки правосудия. Не смей! – взвизгнул он и испуганно замахал руками.

– Ты проявляешь признаки аутизма, – Панкрат подошел к Шнейдеру и, ухватив его левой рукой за волосы, правой, в которой был пистолет, чувствительно ударил по челюсти. Рот Шнейдера раскрылся в беззвучном вопле, и из него вылетел поток слюны. В следующую минуту Суворин вставил туда дуло пистолета.

Шнейдер вздрогнул и машинально откинул голову на спинку дивана. Но это не помогло ему избавиться от пистолета. Он дернулся еще раз, и с дивана на пол потекла струйка мочи.

– У меня такое чувство, что тебя что-то беспокоит, – склонился над ним Панкрат. – Я не задел тебе гланды?

Шнейдер, выпучив глаза, попытался что-то промычать.

– Знаешь ли ты хотя бы одну молитву? – спросил Суворин.

В ответ немец попытался осторожно покачать головой.

– Ладно, молись как знаешь. На счет три я выстрелю.

Он с силой сжал верхнюю часть головы Шнейдера и произнес:

– Раз… два… три.

Затем небрежно нажал на курок.

«Клац!» – раздалось в тишине кабинета. И хотя пистолет Суворина не был заряжен и выстрела не последовало, в этот момент из горла Шнейдера вырвался долгий протяжный вой. Потеряв сознание, он рухнул на правый бок.

Очнулся Отто минуты через две. Медленно озираясь, осмотрел каждый квадратный метр своего кабинета и обнаружил, что он еще на этом свете. Челюсть его, считавшего, что он только что пересек ту самую последнюю черту, отвисла от изумления. В комнате никого не было. Но, похоже, для Шнейдера это был тот самый момент, когда он не верил собственным глазам. Это подтверждало и выражение полной покорности на его лице, и нежелание смотреть на двери, за которыми, по его прочному убеждению, подстерегала смертельная опасность в виде прикрепленной к ручке бомбы или чего-нибудь в этом же роде.

Так он сидел минут пять, периодически вглядываясь то в один, то в другой угол своего когда-то хорошо знакомого уютного кабинета. Но теперь все изменилось. Это было опасное незнакомое место, которое не защитило его в жизненно важный момент ни кнопкой опасности, ни стенами, ни пистолетом, лежавшим в сейфе, впрочем, так же, как и весь дом, нашпигованный сигнализацией. Шнейдер вдруг почувствовал волну ненависти к окружающим его стенам и предметам. Все это, приобретаемое в течение нескольких лет за огромные деньги и с огромной надеждой на комфорт и покой, предало его.

И без того серое лицо Отто потемнело. Он судорожно вздохнул и, прищурив глаза, с ненавистью уставился на письменный стол. Потом опустил голову и долго-долго смотрел на лужу на полу между его ногами, пока наконец не решился встать.

Поднялся, не заметив, что наступил замшевой домашней туфлей в собственную мочу, и сделал несколько неуверенных шагов. Медленно-медленно трясущимися руками открыл дверь в спальню и тут же отскочил назад, в глубь кабинета. Пару минут прислушивался к гробовой тишине во всем доме. Затем, тихо семеня, так, как если бы страдал болезнью Альцгеймера, вошел в спальню. Там тоже никого не было. И тогда, бросив взгляд на открытое окно, Отто тонко и визгливо крикнул:

– Хельга!

Все его тело после пережитого тряслось мелкой дрожью. Кожа на лице напоминала грязную серую фланелевую тряпку.

– Хельга! – снова закричал он, растягивая губы в болезненно-брезгливой гримасе.

Впервые за всю совместную жизнь с этой женщиной Шнейдер вдруг почувствовал страх за нее. Это ощущение было настолько необъяснимым для него самого, что он не решился его анализировать и просто выскочил из спальни, оставив за собой следы от мокрых домашних туфель.

Отто нашел жену в гостиной. Она была в том самом блаженном состоянии, когда огромная порция спиртного уже отключила все нервные окончания, но еще не убила эмоций. На лице ее застыло выражение безграничного удивления, как если бы она только что увидела нечто непостижимое, не умещающееся в ее сознании и, как минимум, изменившее все ее представления об окружающем мире.

– Ты хоть знаешь, что произошло?! – закричал Шнейдер. – Нужно вызвать полицию.

– Не надо! – жена посмотрела на него пьяным умоляющим взглядом. – Это был ангел!

– Ангел мести? – Шнейдер сел в кресло и погрузился в глубокое раздумье. Потом с долгими паузами произнес фразу, которая произвела на него самого огромное впечатление:

– Господь… оберегает меня, хотя… я в него… не верю, – он бросил свирепый взгляд на супругу, «принявшую на грудь» бутылку виски и здорово напоминающую сейчас старую тряпичную куклу, и добавил: —.вообще.