Падение Башни

Мужчина поставил бутылку на стол и взгляд снова упал на то, что ввело его в многодневный запой. Йоаким вспомнил, почему он запил в первый раз. Он проснулся через шесть часов, едва протрезвел, снова увидел проклятые снимки, запил во второй раз и, бог знает, сколько дней продолжался этот круговорот. Он даже не был уверен ночь ли за окном, или день. Часы пробили, кажется шесть. А что шесть? Почему бы вам деревянным ублюдкам, раз вы стоите такую кучу денег, не научиться говорить?

Охватившая ярость исчезла в тот же момент, как достигла пика. Потому что Йоакиму было наплевать.

Он умер. Он перестал чувствовать что-либо. Потому что он не знал, что должен чувствовать. Он потерялся в элементарных законах психологического поведения. Он злится или грустит? Он раздражен или ему весело? Ему больно или он счастлив? Все, что Йоаким понимал ясно, это то, что он голоден. И открывшаяся язва в желудке заявила о себе, когда он увидел кровь в куче новоиспеченной рвоты. Он не ел дней шесть, а может десять. Он не знал, как долго это продолжается. И снова рядом с бутылкой воды он увидел заботу прислуги – поднос с сендвичами. Наверное, ее все-таки надо поощрить. Или все-таки уволить. Йоакиму было наплевать.

Он набросился на сендвичи с жадностью шакала, заглотил треугольники в два захода, запил водой. Тяжесть в груди начала спадать. Не душевная, а в поджелудочной. Видимо, крепкий алкоголь сжег там все напрочь. Йоаким пожалел, что он не сжег его душу. Когда еда улеглась где-то под грудью, к Йоакиму вернулся разум, и то всего на толику и всего на пару минут, он знал это наверняка. Потому что совсем скоро фотографии снова заведут его в беспамятство.

Йоаким никогда в жизни так не пил. Он не смог вспомнить ни один раз, когда он отключился, все происходило так незаметно. Реальность смешивалась с кошмаром, коим стала сама, и в следующую секунду он просыпался на диване в своем кабинете разбитый настолько, словно всю ночь валялся под тридцатитонным грузовиком. Но самое ужасное, что конца края этому не было видно! Сколько еще раз он пропадет в беспамятстве? Когда он уже наберется такого количества гнева, который заставит его руку остановиться на пути к очередной бутылке коньяка?

Йоаким взглянул на свою дражайшую коллекцию алкоголя за стеклом дубового стеллажа. Достижение длиною в жизнь. Херес возрастом в две сотни лет, ямайский ром времен до Первой Мировой, бутылка коньяка, выполненная из платины, бутылка водки, украшенная двумя тысячами бриллиантов, и еще три десятка напитков, стоимостью превышающей его особняк. Это все – дары и подношения за его заслуги перед политиканами, мафиозными лидерами, предпринимателями, кому Йоаким давал ценнейшие советы и оказывал поддержку, которая увеличивала их прибыль, делала их королями мира, а Йоакима сделала богом.

Неделю назад он победил на выборах и вошел в состав Парламента.

Спустя день он узнал, что его дочь мертва.

Эти новости, пришедшие в его жизнь с абсолютно разных концов, вызывали, однако, схожие эмоции: они оглушали, сражали и вводили в состояние ступора. Победив на выборах и став членом правящего круга, Йоаким был растерян, хотя готовился к этой роли многие годы. Он просто не мог поверить, что судьба, наконец, дала ему то, чего он так усердно добивался. Он все боялся, что это – сон, сконфуженно пожал руку сенатору, нерешительно занял свое кресло в зале. Потом он корил себя за замешательство на церемонии, но оказалось, что публика нашла в этом легком стеснении подкупающую искренность бескомпромиссного бизнесмена. Средствам массовой информации понравилось, что у расчетливого и несгибаемого Йоакима Брандта нашлась душа. Йоаким вошел в верхнюю палату Парламента. Он стал ближе к трону бога, и у него уже вырисовывались дальнейшие планы по завоеванию этого трона.

Но потом все перевернулось с ног на голову, сгорело в адском пламени и рассыпалось в зловонном прахе. Он получил письмо от Университета, в котором говорилось о том, что из-за пропусков Софии более пятидесяти процентов занятий в семестре ее не допустят к экзаменам. Поначалу Йоаким не обратил на это внимания. Он получал подобные письма по два-три раза в год, потом вносил в Университет благотворительный взнос небесных размеров, и ректор услужливо переводил Софию на следующий курс. Ей осталось доучиться всего один год, и больше Йоакиму не придется выписывать чеки на баснословные суммы. Недавно Йоаким узнал, что благодаря его щедрым пожертвованиям, Университет приобрел дополнительное здание под медицинский факультет. Даже занимаясь подкупом в свою пользу, Йоаким умудрялся спасать людей, улучшать их жизни.

Вот только никто не мог теперь помочь ему. Потому что никто не изобрел машину времени или лекарство, возвращающее к жизни. Никто не мог вернуть Софию.